принцессы лежит рядом с ней в мокрой траве, а волосы укрыты золотисто-коричневой листвой. Глаза закрыты, она лежит, не шелохнувшись. Неподвижно.
Совсем как мама и папа.
Ярость, которую я никогда раньше не испытывал, охватывает меня, и я вскакиваю на ноги, поворачиваясь лицом к Тео. Он подавлен и молчалив. Его глаза широко раскрыты, руки сцеплены за шеей. Все, что он делает, – это качает головой. Мистер Бейли замер, склонившись над Джун. Когда вдалеке завыли сирены, я тут же срываюсь.
Я даю волю своему гневу.
Затуманенный взгляд Тео фокусируется на мне, а Венди с Моникой отступают назад, когда ловят выражение моего лица. Наверное, я выгляжу диким и безумным.
Издавая яростный крик, я набрасываюсь на Тео, толкая его так сильно, что он отлетает назад и падает, шлепнувшись задницей о землю.
– Где ты был? Как ты мог оставить ее там одну?
– Я… я не… я не…
– Если она умрет, то ты будешь в этом виноват! Я никогда тебя не прощу. – Мои зубы оскалены, и я почти рычу, как животное. Я чувствую себя животным.
– Хватит, вы оба! – ревет мистер Бейли, потом снова поворачивается обратно к Джун. – Этот чертов дом на дереве – гиблое место. Я должен был догадаться.
Мы все вздрагиваем, потом замираем.
Тео выпрямляется и прячет лицо в ладони. Он весь дрожит и трясется, сожаление выплескивается из него. И тут на меня накатывает вина. Я чувствую, как гнев перерождается во что-то другое – что-то еще более ужасное.
Может быть, я ошибаюсь. Может быть, это я виноват.
Я никогда не прощу себя.
Сдерживая приступ рыданий, я опускаюсь на траву рядом с Тео и притягиваю его к себе. Я крепко обнимаю его, извиняясь снова и снова.
– Прости меня, Тео. Это моя вина. Я ушел первым, – повторяю я одно и то же; мы оба утопаем в слезах, а чувство вины разрывает нас изнутри. Он обнимает меня в ответ. – Это моя вина.
Красно-синие огни освещают задний двор, и когда я поднимаю голову, мистер Бейли уже разговаривает с медиком, а миссис Бейли сидит со своей дочерью, поглаживая ее мягкие рыжеватые волосы. Моника и Венди переместились на патио[15]. Они прижались друг к другу под зонтом, пытаясь спастись от гнетущего холода, просочившегося на задний двор семьи Бейли.
Венди ловит мой взгляд и беззвучно шевелит губами, смотря на меня глазами, полными скорби:
– Мне жаль. Прости.
Я отворачиваюсь.
Я сижу на траве рядом с Тео со своим разбитым сердцем и нарушенным обещанием в ожидании хороших новостей. Спустя мгновение Джун перекладывают на носилки и уносят.
Все, что я могу делать, – это ждать.
Тео тихо расположился рядом со мной на больничном стуле. Мы оба сидим, ссутулившись, в промокших костюмах Марио и Луиджи, ожидая, пока врачи дадут нам разрешение навестить Джун.
Что бы ни было такое сотрясением мозга, у Джун именно это. И еще сломанная рука.
Ей, наверное, очень
Патио – выложенная плиткой площадка, где можно загорать, обедать в хорошую погоду или просто сидеть и любоваться садом, своего рода аналог внутреннего дворика.
