поднимались. Я схватился за лук, выпустил несколько стрел, но это тоже не помогло. Я заметил, как Шиен в панике оглядывался. Видимо, раньше он никогда не встречался с мертвецами.
После нескольких попыток ранить их, он закопал некоторых под землю. Но через какое-то время, пока мы сражались с остальными, они смогли вырваться.
Шиен тогда использовал очень много заклинаний. Мертвецы то вновь погружались в землю, то разлетались отдельными костями и совсем мелкими щепками, один из них даже превратился в куст. Но это не помогало. Их было около сорока. Тогда Шиен упал на колени и поднял горсть сухих листьев. Он поджёг их и кинул на мертвецов. Огонь разгорелся очень быстро и сильно. Пламя охватило сразу их всех. Они ещё пытались подойти к нам, но Шиен заставил кусты вырасти выше человеческого роста. Огонь чудом не перекинулся на них.
Мы стояли за кустами, прислушиваясь. Когда треск огня стих, и никакого шевеления с другой стороны больше не было, кусты снова уменьшились.
Шиен еле стоял, оглядываясь по сторонам. От мертвецов ничего не осталось. Позже он сказал, что считал все слухи о них сказками. Но самое странное: когда мы шли прямо на них, он ничего не почувствовал. Мы остались рядом с этим местом надолго. Шиен с трудом восстанавливался. Ещё он пытался найти объяснение появлению мертвецов или хотя бы следы их захоронения, но так ничего и не нашёл.
Глава 4.
Площадь тонула в гвалте, топоте множества ног и криках торговцев. В воздухе стоял ужасный смрад, хотелось скорее покинуть рынок и добраться до обычных улиц, где было намного свежее, а лучше выйти за черту города. Рума уже много раз порадовался, что никогда не приходил в Фитху раньше.
Фитха была ненамного меньше, чем Фикс. Город постепенно строился вокруг рыночной площади, обрастая новыми домами. Со временем она перестала вмещать в себя обилие товара, и всё новые и новые площади поменьше появлялись в разных частях города. Когда какому-то из правителей надоело натыкаться на рынки везде, где только можно, было принято решение выделить для них главную часть города, то есть центр, а дома и их жителей вытолкали прочь от площади, вынудив кого отстроиться в другом месте, а кого и вовсе уйти за городские стены, которые со временем тоже стали трещать по швам.
В настоящее время под рынок была отдана огромная территория, на которой собирались купцы из разных стран, стояли небольшие дома, навесы, шатры и просто столы с различным товаром, а также, занимающие большее место, помосты с рабами.
Некуда было спрятать глаза: везде стояли люди, измождённые, сломленные, в большинстве своём обнажённые или в каких-то непонятных тряпках. Многие из них кричали, добавляя свои голоса в общий гомон, в котором было не разобрать слов. Кто-то плакал или бросался под ноги покупателям, насколько позволяли верёвки и цепи, надеясь на лучшую участь. Кто-то, напротив, гордо смотрел в небо, отказываясь видеть своих товарищей по несчастью и торговцев, что старались лучше подать свой товар.
– И где твои писари?
Рума,
