жужжащий гул. Приходилось держаться подальше от помостов и идти строго посередине прохода между ними, остерегаясь купцов, которые норовили потянуть каждого за собой, и продемонстрировать товар. Он так же старался ни на кого не налететь: народ подобрался совсем разный, и, если с наёмниками или крестьянами можно было мирно разойтись, то напоровшись на мелких воришек или дворян можно было не досчитаться кошелька или схлопотать множество обвинений в свой адрес, и ещё неизвестно, что из этого хуже.
Рума медленно двигался и зорко следил за Сентой: в таком столпотворении можно было легко разминуться, а дать купцам возможность снова схватить парня, он не хотел. Приходилось ещё и вглядываться в лица встречающихся торговцев, каждый из которых мог оказаться бывшим хозяином юноши. Рума порадовался своей хорошей памяти на лица, поняв, что отличить одного купца от другого очень сложно из-за одинаковых для большинства лысин и тучности. Но не только купцы заставляли его нервно напрягаться. Повсюду было слишком много богатых воинов и дворян, любой из которых мог оказаться кем-то из его спутников. Бывших спутников, напомнил себе маг, снова скрываясь от очередной фигуры с гордой осанкой, закутанной в жёлто-синий плащ. Каждый раз он зачем-то быстро нырял в самую гущу толпы, но потом неизменно приходило понимание: вряд ли Акан с остальными решили пойти следом за ним.
– И где твои писари? – спросил маг, снова настигнув Сенту, слегка оторвавшегося от него.
– Пока не видно, господин, – понурился юноша и снова кинулся вперёд.
Рума придержал его за плечо и пошёл рядом. Вместе они продолжали бродить из ряда в ряд, пока Сента не рванулся куда-то вбок, да так быстро и незаметно, что маг едва не потерял его из виду.
Мальчишка подбежал к помосту, внезапно оробев и остановившись, высмотрев перед ним человека в ярко-красном камзоле и с пергаментом в руках. Возле него стоял ещё один человек, толкающий перед собой тележку с новыми чернилами и перьями. Писарь, а это действительно был он, остановился рядом с высоким крупным невольником, хмуро рассматривающим его. Видимо, он не знал об Играх и не понимал, чего от него хотят.
Подойдя поближе, Рума смог расслышать обоих.
– … можете освободиться, – продолжал втолковывать рабу писарь, приподнимая перед ним пергамент. – Победившие рабы получают либо свободу, либо деньги, каждый выбирает сам. Я запишу ваше имя, и для участия в игре вам нужно только дождаться организаторов.
– Я раб, – усмехнулся человек. – Кто меня отпустит?
Он цепко впился взглядом в купца, который остановился неподалёку, злобно смотря на писаря. Похоже, ему очень не нравился такой способ повышения цены товара.
– Никто не вправе мешать вам принять участие, – поклонился купец, словно это была исключительно его заслуга. – Вам нужно только согласиться, и даже если вас купят за оставшееся до Игры время, если ваш новый хозяин не покинет город, вы сможете участвовать.
– И
