не число, ни день недели не вспоминались. Она налила водку в рюмку, выпила, достала из банки солёный огурчик, похрустела.
–Разве это важно теперь?-вопросом на свой вопрос ответила Алина.
Лежащая на коврике собака, подняла голову. Взгляд тёмно-коричневых глаз животного был по-человечьи печален. Алине почудилось, что собака укоряет её за что-то.
–Не смей на меня так смотреть!-взорвалась она.-Да я пью! Уже два…три дня…или четыре…
Она стала загибать пальцы. Потом поняла: сбилась, не сосчитать.
–Нас бросили, понимаешь?! И даже не объяснили за что.
"Боксёрша" вздохнула, положила морду на лапы.
–Кушать хочешь?-виновато спросила Алина.
Собака поднялась. Из стороны в сторону заходил её куцый хвост.
Алина открыла створки навесного шкафа. Ячневой крупы нет. Вот и хорошо! Не нужно будет возиться с кашей. Она распахнула дверцу холодильника. В нём было непривычно пусто. На решетчатой полке лежал засохший кусок сыра. А вот в коробочке на дверце обнаружились яйца.
–Сейчас получишь гоголь-моголь,– подмигнула собаке Алина.
Накормив животное, она снова налила водку в рюмку. Выпила.
Как воду-подумала она, не ощутив обжигающего вкуса жидкости. После третьей рюмки снова захотелось спать.
–Жаль , что ты не пьёшь,-сказала Алина собаке.-Мы могли бы…
Что бы они могли бы сделать будь собака пьющей не додумывать, не договаривать Алина не стала. Пошла по коридору, цепляя стены плечами. В комнате рухнула на диван.
Было жарко, душно, хотелось пить. Солнце жгло плечо. Перевернуться бы на бок, да нет сил шевелиться. Лень. Истома. Алина открыла глаза. Рядом сидела мама… Откуда она здесь?!
В дверном проёме застыла фигура сына.
Ну да, он же просил отпустить его к бабушке вчера…или позавчера…Но зачем он привёл её сюда?!
Она села. Комната закачалась, поплыла, к горлу подкатила тошнота.
–Что же ты делаешь, доченька?!-покачала головой мама.
–Мне нужно водки. Мне плохо,– сказала Алина.
–Не пей больше, мама. Не надо,-попросил сын.
В его глазах застыло какое-то новое для неё выражение: не то боли, не то страха и Алине стало стыдно за себя. Лелея свою обиду, она даже не предполагала, что делает больно сыну.
–Набери мне воды в ванну,-попросила она.
Сын с готовностью рванулся в коридор.
Алина поднялась. В ванной протёрла рукой запотевшее зеркало. Оттуда глянуло на неё чужое лицо. Неузнаваемым его делали опухшие веки, превратившие глаза в узкие щёлочки и нос, который расплылся, вздёрнулся.
Алина в омерзении передёрнула плечами. Это не лицо- свиное рыло.
Потом она долго лежала в тёплой воде. Выбравшись из ванны закуталась в махровый халат. Согревшееся тело горело, но полегчало только немного. В воспалённом мозгу, отравленном алкогольным ядом, что-то звенело и стрекотало, как кузнечики в траве. Сознание тоже было мутным и
