по делу Берии, вести которое было поручено Р.А. Руденко, в то время прокурору УССР. Иван Григорьевич Зуб присутствовал на всех допросах, длившихся до декабря и вылившихся в пятьдесят с лишним томов.
Вначале Берия заявил, что ни в чем не виноват и ничего показывать не будет. Требовал его отпустить. И постоянно держал охрану в напряжении. Однажды, когда полковник принес ему еду, Берия запустил в него табурет. Офицер поспешил в кабинет Москаленко, где в это время находились Батицкий с Зубом. Кирилл Семенович с присущим ему чувством юмора сказал:
– Павел Федорович, берите Ивана Григорьевича и наведите порядок, а если будет неустойка, зовите меня на помощь.
Берия попросил перо и бумагу, решил написать письмо Маленкову, с которым прежде у него были приятельские отношения. Писал в присутствии Зуба, и тот практически дословно запомнил это послание.
"Здравствуй, Жора! Я сейчас нахожусь в таком нелепом положении. Я прошу тебя освободить меня и иметь в виду, что в сейфе у меня двенадцать комплектов дамского туалетного белья и денег целая куча. Это деньги, которые я выиграл по займам…"
Продолжая уклоняться от показаний, Берия объявил голодовку, отказывался от пищи одиннадцать дней. При его здоровье и комплекции – это не очень ему повредило. Недаром он много раз требовал, чтобы ему привели женщину.
На одном из допросов Руденко показал Берии документ и спросил:
– Это ваша подпись?
Берия смотрел, смотрел, наконец вымолвил:
– Моя.
После этого он начал давать показания.
Когда наконец следствие было завершено, Берия должен был все записи от начала до конца прочитать и на каждой странице расписаться. Он начал читать и бросил:
– Не могу!
Да, жертвы Берии не раз отказывались от своих показаний, вытянутых у них шантажом, силой, угрозами. Признания вины подследственным и чьего-нибудь доноса бывало достаточно, чтобы превратить человека в "лагерную пыль". Но в данном случае следствие велось совсем по иным принципам.
Берия начал давать показания, когда ему был предъявлен документ – прямая улика. Только под воздействием улик он становился разговорчивым. И хоть в период следствия приверженцы Берии стремились сделать многое, чтобы замести следы, не допустить дальнейших разоблачений преступлений этого человека, а заодно и своих, в свидетельских показаниях не было недостатка. Только о насильственном сожительстве с ним показали десятки женщин.
… Виталий Иванович Зуб рассказывал, как, гуляя по Москве, специально ходил смотреть на выезды по утрам Берии. Жил тот в доме у площади Восстания. Ехал в Кремль по Садовой-Кудринской, затем поворачивал на улицу Горького. Летом ездил в открытой машине, рядом с водителем. Сзади сидел кто-то из охраны. Он вел себя спокойно и уверенно – ничего не боялся. Может быть оттого, что был уверен – его боятся все. Охота на людей из своих интересов, в том числе самых низменных, стала его страстью.
Приходилось ли людям,
