естественно, Берии не давали), перебирал треску, выбирал все косточки. И вот однажды в картошке нашел иголку. Обычную иглу с маленьким кусочком нитки. Что делать? Писать рапорт, доложить начальству? Я говорю:
– Слушай, Миша, поднимется страшный шум, но что это даст? Он что иголкой может убить кого-то или себя?
А главный наказ Хижняку был – отвечаешь за жизнь Берии головой. Он во что бы то ни стало должен дотянуть до суда. Сам погибай, но его сохраняй. Так инструктировали и всех, кто участвовал в содержании и охране Лаврентия Павловича.
– Ставим на этом крест, – заключил я, – и никому это не нужно. Не попала иголка Лаврентию Павловичу, ну и хорошо.
Он долго нервничал: а вдруг начальство прознает.
На первом этаже штаба специально отделили диетическую столовую, которая примыкала к главному входу, который выходил на Горьковскую набережную. Там мы питались. В соседнем помещении жили. Правда, маршал меня несколько раз отпускал:
– Поезжайте домой, – говорит, – только с оружием осторожно.
Мы же все с пистолетами были, а у меня сын 2,5 года. Прихожу – пистолет на шкаф. Жене говорил, что проходят учения.
Было нас в обслуге Берии человек 50 – 60. Вся охрана подчинялась Батицкому. Было несколько караулов. Непосредственно в камере несли караул двое. На выходе из бункера – тоже. Внутри двора стоял танк. На ночь он заезжал под арку, а по бокам Комиссариатского переулка, на перекрестках, стояли бронетранспортеры с расчехленными пулеметами.
Москаленко давал мне задания:
– Пойдите в город, посмотрите, что делается вокруг, о чем люди говорят.
Я выходил, смотрел, подходил к бронетранспортерам:
– Как дела, питаетесь нормально, команды меняют?
– Мальчишки вокруг бегают, а оружие открыто – это плохо.
Сказал об этом Москаленко. Он:
– Ну дайте команду, пусть оружие прикроют.
Набросили чехлы, чтобы не привлекать внимание прохожих.
Как раз при мне был случай, когда у Зуба пропал водитель, оказывается его привлек на беседу особист, а особисты по-прежнему были на своих местах. И тогда Зуб дал указание отобрать у всех особистов пропуска в штаб.
Шло следствие. Все время приезжал Генеральный прокурор СССР Роман Андреевич Руденко. Там они с Москаленко познакомились и потом часто перезванивались. Привозили и всяких свидетелей. Допрашивали их наверху, в кабинете генерал-лейтенанта Михаила Михайловича Пронина, члена военного совета ПВО, там же состоялся и суд. Кабинет этот был на солнечной стороне. В комнате отдыха, куда выводили из зала суда Берию, стояла параша и пришитая к полу табуретка. Он ходил руки назад, в гимнастерке и галифе солдатских. Такое обмундирование ему выдали.
Выводить из бункера Берию начали только тогда, когда началось следствие.
Когда привозили Меркулова, Мешика, Деканозова, их поочередно вводили в
