с ней у Сергея были другие женщины, и немало. В ней проснулся пещерный женский эгоизм, и даже то, что Сергей был мертв, не могло заглушить в ней этого чувства.
– Нет, цвет глаз и волос не имел для него значения, – сказала Машенька. – Я говорю о характере. Ему нравились вздорные и своевольные, уверенные, что с помощью своей красоты они могут перевернуть горы.
– Быстро же ты сложила обо мне мнение…
– Это нетрудно. Знаешь, почему ему нравились такие, как ты?
– Вздорные и своевольные? И почему же?
– Он умел их быстро очаровывать и превращал в своих рабынь, так что от их своеволия и следа не оставалось. Ему жутко нравилось наблюдать, как крутая телка на глазах превращалась в тихую, послушную овечку. Одно дело влюбить в себя романтическую дурочку и совсем другое превратить в такую дурочку прожжённую шмару.
– Он рассказывал тебе об этом в постели? – изо всех сил пыталась скрыть злость Славянка.
– Нет, я с ним не спала, – все с той же загадочной улыбкой ответила Машенька. – Я оказалась не в его вкусе.
– А если ты все-таки пришлась бы ему по вкусу, что тогда? Неужели отказалась бы?
Машенька засмеялась:
– А с тобой, оказывается, опасно связываться, ты умеешь защищаться. Похоже, что Вепрь не успел обработать тебя до конца. Что же ему, интересно, помешало?
– Видимо, то, что его убили.
Эта новость поразила Машеньку. Она замерла и растерянно приоткрыла рот, уставившись на Славянку заледеневшим взглядом. Трость выскользнула из ее рук и с глухим стуком упала на ковер, но она даже не сделала попытки её поймать. Прошла секунда, и застывшие черты на ее лице снова сложились в улыбку, сначала слабую и недоверчивую, но с каждым мгновением она становилась всё смелее, и скоро Машенька уже хохотала; точно так, как Павел, когда Славянка сообщила ему ту же самую новость. Но она смеялась недолго. Подняв с пола трость, вздохнула.
– Смешно, правда? – с ненавистью спросила Славянка.
– Извини, но я тебе не верю, – ответила Машенька. – Вепря нельзя убить.
Эти слова были сказаны без единой капли юмора, с полнейшей серьезностью. "Вепря нельзя убить". За прошедшие два часа Славянка дважды слышала эту фразу. Создавалось впечатление, что говорившие действительно верили в это.
– У Вепря девять жизней, – продолжала Машенька. – Четыре раза его уже убивали. Значит, осталось ещё пять. Так что не беспокойся, жив твой Серёженька и появится на сцене в самый неожиданный момент.
И вдруг она усмехнулась:
– Кстати, он не обещал, что женится на тебе?
– Обещал, – с вызовом проговорила Славянка.
– Ну-ну… Ещё кофе?
Славянка отказалась. Ей вдруг захотелось запустить чашечку, которую она до сих пор держала в руках, прямо в белое красивое личико, чтобы осколки разрезали упругую плоть, изуродовали холодные губы, превратив физиономию этой наглой хромой красотки в кровавую маску. Но она сдержалась и даже не нагрубила ей, только поставила пустую чашку
