Потому, что именно в детстве, счастливое оно или нет, закладываются все наши основные черты характера и дальнейшее развитие человека, его поведение, его взаимоотношения с противоположным полом.
В моем детстве наш небольшой городок заваливало снегом. По самые уши. Казалось, город задохнется, не выдержит и будет сидеть в сугробах. Но продолжали работать заводы, где было много мужчин, и вскоре улицы становились белыми и гладкими потому, что их чистили. Я это время очень любила! Весь процесс расчистки улиц был похож на уютную ангину. Белое горло улицы, холодное, ледяное, если притронешься. И такое, что хотелось гладить варежкой. Я и гладила. И варежки быстро превращались в мокрые ласты.
Мы с подругой Галькой на стадионе выкапывали в огромных снежных горах тоннели. Пока докопаешься и только все устроишь, как назло, домой зовут!
От стадиона к дому нужно переходить дорогу. В зимнем воздухе выхлопные газы от машин – вымороженные, ненастоящие, клубятся, словно сказочные джинны. Я задираю голову, наверху, на третьем этаже «сталинки», наша квартира с длиннющим балконом. Он опоясывает всю большую комнату мамы и папы в три окна. Поэтому в комнате всегда холодно. Летом по балкону хорошо гулять. Идешь вдоль стены, а потом заворачиваешь на другую стену – и еще можно сделать три шага. Мне все время казалось, что с балкона можно упасть, улететь, но больно не будет, а полетишь, как птичка, и так хорошо!
А в папиной и маминой комнате мы с сестрой играли в «сватовство» принца к принцессе. Она (или я по очереди) залезали на подушки – трон. Закручивали на голове кружевную накидку с кровати. Принцу положено было стучаться в дверь, принцесса могла капризно заявить, чтобы он «пошел вон». Поэтому надо было быть деликатным принцем. Вошедши, припасть на одно колено и клясться в вечной любви. На поясе у принца болтался половник вместо меча. Дальше длинного приветствия дело не двигалось. Принцесса егозила, дурковала, загадывала миллион страшных загадок, принц мог поседеть от такого долгого сватовства. Но его спасал внезапный приход маман. Визит родительницы вызывал сильный переполох в «датском королевстве». Весь подол желтой занавески был вымазан алой помадой.
Алая помада мне всегда нравилась. Она мне напоминала кровь из пальца, когда порежешь, чтобы «дружить навеки». Дружба – навеки, любовь – навеки. Все должно быть навеки, прочно, красиво, неистово. Любимая сказка – «Дикие лебеди» Андерсена. Я ее обожала. Ведь там про жертвенность. А это красиво. Помните принцев, превращенных в лебедей? И сестру, которую обвинили в колдовстве? Она молчала и плела рубахи из крапивы, даже когда ее везли на казнь. А младшему брату не хватило на рукав. Но принцы все живы остались. Крапива – жгучая трава отчаянной любви. Не так ли и в жизни? Ты считаешь, что ты должен кому-то крапивную рубаху связать, «расколдовать», и вяжешь, и пальцы в волдырях.
Короче, меня сказки испортили в детстве. Идеал принца сформировался надолго. Родителям нужно было счетные палочки мне купить и заставить считать. Был бы прок.
Хочешь во
