и ненавидели тех, кто понимал это, а еще больше тех, кто был ученым не на бумаге, не согласно диплому, а по жизни, по реальным делам.
Короче, Алексей был на весь институт один настоящий ученый, естественно, не считая Академика. И любовью таких псевдоученых он не пользовался.
Повторюсь, Саныч дело делал, а в соседние лаборатории вместо опытных старых, покидавших институт по разным причинам, приходили новые сотрудники. Частенько родственнички или даже просто знакомые больших начальников, могущих повлиять на финансирование института. Принимались в аспирантуру балбесы, чтобы откосить от армии, потом они, попав в этот конвейер, защищали безликие диссертации. Становились кандидатами, иногда даже докторами наук, а потом, за ненадобностью больше нигде, оставались в институте, паразитировали на его скудных возможностях, продвигались, со временем становились завлабами, и постепенно эта серая и безликая, бесталанная масса начала составлять значимую и весьма сплоченную часть институтского ученого совета. У бездарей на такое во все времена особый дар. Серость, она по инстинктам самосохранения быстренько друг друга находит и, как маленькие шарики ртути сливаются в большую вредоносную ядовитую каплю, так и эти группируются в агрессивную, вредоносную стаю.
Академик, принимая бездарей на работу и решая таким образом текущие тактические вопросы финансирования, постепенно проигрывал в стратегии – становился их заложником.
Что с этим делать, было непонятно. Начни выгонять их – тут же срежут финансирование. Прекратят закупки необходимого дорогостоящего оборудования, препаратов. И он надеялся, что Алексей Александрович, когда станет его заместителем и вникнет в ворох этих далеко не научных дел, найдет выход. Потому и хотел, чтобы тот поскорее защитил докторскую диссертацию. А тот занимался любимым делом, и было ему не до них. Не мешали, и слава Богу. Ответ на их липовые звания и степени он давно нашел в Писании: «Так будут последние первыми…». Потому смотрел на суету сует иронически, из всех евангелистов первым считал Матфея, хотя помнил, что и тот поначалу не чуждался денег.
Не чуждался их и Саныч. Он не был этаким рассеянным ученым. Когда возникала необходимость, без проблем имел подработку. К нему постоянно обращались богатенькие дамочки со своими любимчиками – кошечками, собачками. С каждой что-то случалось, а Саныч имел непререкаемый авторитет еще и выдающегося ветеринара. Так что в денежных знаках при своих талантах он не нуждался. И сотрудникам помогал. Из этих, скажем так, левых средств премии хорошие выделял, покупал инструмент, приборы для лаборатории и много еще чего, всегда необходимого, что немыслимо получить, если заказывать, потом долго дожидаться, когда утвердят, проведут тендер, закупят самое некачественное, малопригодное, а то и вовсе бесполезное или вредное для работы.
4
Новогодний запах, проникавший во все закоулки института, вызывал интерес, притягивал. Слухи
