ее спутников, но успела все-таки достать меня рукой. Три свежие глубокие раны на бедре разразились потоками крови, и я рухнул на траву, пытаясь зажать ранение. По больничным штанам во все стороны расползалось ярко-алое пятно, и краем сознания я успел подумать, что будет очень смешно и даже иронично умереть от заражения или от бешенства, а не от клыков оборотня.
– Почему ты не выпустила им кишки?
Берта равнодушно мотнула массивным подбородком в сторону поверженных напарников и тыльной стороны руки-лапы стерла капающую на грудь слюну. Зубы у нее сильно увеличились в размере и плохо помещались в рот, из-за чего девушка немного шепелявила.
– Милосердие не входит в число моих добродетелей, – усмехнулась Полуночница, которая даже не запыхалась. – Если я убью кого-то из вас, лидер почувствует потерю, услышит рвущуюся нить. А я не хочу лишнего шума раньше времени.
– Вот как, – со смешком протянула Берта, – действительно, чего еще ожидать от Полуночницы-Вальпургиевой ночи?
– Моя слава бежит впереди меня, – рыжая небрежно пожала плечами.
Я постарался не заскулить от боли: края царапин жгло так, что я невольно задумался, не были ли чем-то смазаны когти у Берты. Валяться на земле было унизительно, но я ничего не мог сделать – каждая попытка встать заканчивалась тем, что нога подгибалась.
– Девушка, которая много лет по всему миру преследовала убийц своей сестры и расправилась с ними так жестоко, что сама попала в камеру Морок-града.
Удивительно, но даже с огромной выпуклой волчьей челюстью Берта ухитрялась выглядеть по-прежнему надменно.
– Ты ищешь мести и силы, и в этом ты больше похожа на нас, чем на них, – продолжила она.
– Как же я не люблю, когда посторонние за меня додумывают мои мысли и цели, – сморщилась Полуночница и растворилась в воздухе.
Точнее, мне так показалось, потому что рыжая копна волос возникла возле плеча оборотнессы с такой скоростью, что это должно было произойти за ту миллисекунду, на которую я прикрыл веки, чтобы моргнуть.
Полуночница вступила в бой так, как если бы читала мои мысли. Ее первый удар, внезапный, но точно рассчитанный, был намечен в колючие глаза Берты. Оборотнесса увернулась, но кулак рыжей все-таки рассек ей скулу.
Курташ припала к земле, и джинсы на ней наконец треснули, выпуская хвост, который от ярости взвился в небо кривой серой трубой.
Эта стычка была мало похожа на любую драку, которую я когда-либо видел до этого. Девушки дрались всем телом, без ярости, но с таким ледяным расчетом и точностью, что я, увлекшись этим бешеным опасным танцем, на некоторое время забыл, что меня ранили.
Где учат так драться, мне оставалось лишь гадать – манера Полуночницы заключала в себе одновременно элементы бразильской капоэйры, кудо и пресловутого ушу. Несмотря на тяжелые сапоги и бахилы, которые она так и не успела снять (сброшенные перчатки затерялись
