теме «Вампиры». Мне нужен какой-нибудь маленький лакомый кусочек, чтобы позже отвлечь этим папу. Выходит новый фильм о Дракуле. Круто – их не бывает слишком много. Мужчина убил женщину и оставил следы укусов на ее шее. Не круто, но я все равно открываю эту ссылку. Я по-прежнему слежу за новостями, выискиваю признаки того, что вампиры вновь проявят себя. Но пока что их существование кажется лишь пустой мечтой.
Тот убийца носил фальшивые клыки и черные контактные линзы. Значит, он определенно человек. Очень плохо.
Я выключаю телефон и делаю еще одно усилие во время заключительной молитвы. Прошу только об одном снова и снова – не потерять его. Возможно, именно поэтому Бог не слышит меня. Я эгоистична: беспокоюсь о том, кем стану без папы, – девочкой, которая одна в своей комнате смотрит странные статьи о вампирах, и ей не с кем поделиться ими.
От этой мысли у меня сводит живот. Если бы я была лучше, Бог мог бы меня услышать.
Слезы обжигают щеки, но я вытираю их так же быстро, как они появились. Пусть даже папа их не видит, они – предательство. Они означали бы, что я сдалась.
Чья-то рука сжимает мое плечо, и я дергаюсь. Ну, отлично. Кто-то видел меня. Я поворачиваюсь и вижу Джессику, одетую в шикарное черное платье. И тут же понимаю – нет, просто знаю: она – мой ответ. Стоящая здесь, одетая для похорон, она – воплощение «нет» от Бога.
Бог не поможет мне. Или папе.
Надежда ускользает, как последняя спасательная шлюпка на тонущем корабле. И хотя внешне я сохраняю спокойствие, внутри тону, хватаясь за все, за что можно ухватиться.
Я бы ухватилась и за Джессику, но она уже ясно дала понять, что ничем не может помочь.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я. Церковь – это наше с папой дело. Джессика всегда оставалась дома с мамой.
Прикусив нижнюю губу, сестра отводит взгляд. К ее чести, она не пытается лгать и говорить, что пришла сюда ради меня. Я знаю, почему она здесь, – чтобы спланировать папины похороны. Папа хотел бы, чтобы панихида прошла здесь.
Джессика вновь смотрит на меня. Ее глаза строго подведены карандашом, но для меня в них светится сострадание и теплота, и их взгляд приглашает меня прижаться к ней и поплакать. На секунду мы снова стали детьми. Мы вновь близки. Такой же взгляд Джессика бросила на меня, когда я попыталась забраться вслед за ней на дерево, но оказалась слишком мала для этого и упала (что было ожидаемо), содрав кожу о кору. Таким взглядом старшая сестра обычно утешает младшую. Но я больше этого не хочу. И все же, если бы Джессика просто протянула руку и обняла меня, я бы, наверное, позволила. Я бы притворилась, что снова стала маленькой и верю, будто все будет хорошо. Но я отступаю назад, чтобы сестра не могла дотянуться до меня.
– Папа хотел бы, чтобы ты помогла с планированием, – говорит она.
Я качаю головой, и Джессика со вздохом отходит, чтобы смешаться с толпой. Раз уж я не согласна с ее планами, она решила оставить меня в покое. Несколько женщин собираются вокруг нее. Одна похлопывает по руке, другая
