его левом запястье. – Боюсь, ты этого мне никогда не простишь.– Если ты о том, что не пришла на свидание, то такая необыкновенная женщина как ты имеет право на капризы. Если о царапине – пустяки, заживет. Ведь есть только одна вещь, которую человек не в состоянии простить. Всего лишь одна.
Эмиль сел на кровати и взглянул на капитанский браслет.
– И что же это? – Роберта слегка сжала его ладонь и заглянула в глаза.
– Я скажу потом, когда соберусь уходить.
– Уходить? Так сразу? – Роберта нахмурилась. – Неужели ты куда-то спешишь?
– Все мы куда-то спешим. – Эмиль сразу почувствовал эту перемену тона. – Эта чертова спешка иногда мешает нам хорошенько подумать, и мы творим несусветные глупости.
– Ты на что-то намекаешь? – Роберта улыбнулась и в этой улыбке было что-то таинственно опасное.
– Конечно. – Эмиль склонил голову на ее колени. – Ты то понимаешь, на что, ведь верно? Твоей проницательности и уму можно только позавидовать.
– Неужели ты уже обо всем догадался? – Роберта нежно погладила его по волосам. – В таком случае ты самый бесстрашный из всех дипломатов. На твоем месте я никогда бы не поехала на встречу со своей гибелью, лучше бы убежала и спряталась.
– Я не гадаю, а просчитываю все вероятности до мелочей. Я ведь боюсь смерти, как и все, дорогая моя. Я не желаю умирать.
– Тем слаще эти последние минуты радости. – Роберта расстегнула фибулу на плече и шелк платья заструился на пол, обнажая стройное тело. – О! Как ты меня возбуждаешь! О, как я буду рыдать через какие-то два часа, сознавая, что тебя больше нет, и ты ко мне никогда не придешь.
– Боюсь, тебе не придется изливать слезы по этому поводу, – Эмиль неожиданно резво повалил ее на кровать, сжимая в объятиях, целуя и щекоча.
– Ты так уверен? – Роберта захихикала, извиваясь всем телом.
– Да, я уверен, – мягко сказал Эмиль, продолжая ее ласкать, но уже не так агрессивно. – Ведь я готов делом сейчас же заслужить полное прощение. К тому же, кто бы то ни был, желающий моей скорой кончины, он трижды подумает, прежде чем затянуть на моей беззащитной шее смертельную петлю. Вот мы и добрались до твоего вопроса, милая, ведь ты хотела знать, что не подлежит прощению, так?
– Ну, да, – Роберта в блаженстве распласталась на кровати, страсть заставляла ее прерывисто дышать и поминутно облизывать пересыхающие губы. – Боже, ты определенно не такой, как все!
– Я почти такой, только может быть совсем немножко не такой, как ожидают, – сказал Эмиль, быстро раздеваясь. – Я умею помнить добро и прощать зло. К тому же я умею смотреть, видеть, и закрывать вовремя глаза, и иногда бываю щедрым и добрым. А еще мне нравится делать приятное… – Он по-особому нежно дотронулся до ее бедер кончиками пальцев. – Ведь я тебе вполне нравлюсь, пока живой. Разве хоть раз я сделал тебе что-нибудь плохое?
– Нет! Конечно нет! Мне так
