с почетными словами «Ioannes Damascenus in libro de trinitate inter grecos magnus»220 Cod. Лат. 873 Мазаринской библиотеки содержит пояснение к «De fide orthodoxa*», начиная с листа 79 и далее, написанное по методу комментариев к предложениям. О влиянии св. Иоанна Дамаскина на психологические дискуссии см. анонимный трактат в Cod. lat. 15952 (p. XIII) Парижской национальной библиотеки (fol. 245—260). В нем подробно рассматривается разделение сил души в соответствии с учениями философов, врачей, святого Иоанна Дамаскина и святого Августина. В самом начале дискуссии обсуждается определение души Дамаскина, который прославляется как «iohannes damascenus, magnus theologus, medicus, philosophus».
Труды Псевдо-Дионисия Ареопагита были доступны ранней схоластике в переводе Иоганна Скота Эриугены. В конце XII века бенедиктинец Иоганн Сарацинус также работал над переводом Ареопагита221.
Глава четвертая. Научные тенденции и контрасты
§1 Значение мистицизма для схоластики и схоластического метода. Руперт из Дойца, Бернар из Клерво, Вильгельм из Сен-Тьерри, Томас Галло
При рассмотрении интеллектуальной жизни XII и начала XIII веков нас особенно привлекают мистические начинания и течения, которые во многих отношениях оказали стимулирующее влияние на развитие схоластического метода. Мнение о том, что схоластика и мистика – противоположности, оказалось научным мифом благодаря эпохальному исследованию источников, проведенному Денифле.222
Таким образом, эта точка зрения исчезла и из работ, носящих признаки серьезной учености.
Лучшее фактическое доказательство родства схоластики и мистики заключается в том, что оба направления средневековой интеллектуальной жизни так часто и так характерно перетекали в одну и ту же личность, не нарушая единства душевной жизни. Великая фигура Ансельма Кентерберийского, отца схоластики, привлекает нас не только гениальностью своих умозрений, но и близостью своего мистицизма. Гуго и Ричард Сен-Викторский, вместе со святым Бернардом наиболее влиятельные представители мистических начинаний в XII веке, были, особенно первый, в то же время выдающимися схоластами, а Альберт Великий и Фома Аквинский, наоборот, были практиками и теоретиками мистицизма. Мейстер Экхарт также предстает перед нами как схоласт в своих латинских трудах. В целом, многих мыслителей этого времени характеризует одна большая универсальная черта. Даже в ранней схоластике и на пороге высокой схоластики мы часто встречаем людей, которые писали библейские комментарии, богословские афоризмы или проповеди, литургические и аскетико-мистические трактаты с щедрым универсализмом и безграничным творческим энтузиазмом, которые иногда пробовали свои силы в церковной поэзии и в конечном итоге также развивали полезную практическую деятельность в церковно-политических миссиях или на епископских кафедрах.
Совпадение схоластики и мистики в одном и том же мыслителе – черта и признак дальновидного универсализма.
Даже
Петрус Ломбард выражает аналогичное мнение в Seat. I, diet. 19, c. 9.
Hurter, Nomenciator II 184.
Eine Geschichte der christl. Mystik, in den Histor.-polit. Bl. LXXV (1875) 781 ff; примечания Денифля в его издании немецких сочинений Генриха Зейзе; латинские сочинения Мейстера Экхарта и основные взгляды его учения, в Archiv für Literaturund Kunstgeschichte des Mittelalters II 417—615. Ср. M. Grabmann, P. HeinrichDenifle 0. P. Eine Würdigung seiner Forschungsarbeit, Mainz 1905, 6—14; R. M. Martin, Heinrich Seuze Denifle en de Duitsche christelijke mystieck, in De Katholieck 1907, 271—285. О созвучии схоластики и мистицизма см. также Hettinger, De theologiae mysticae et scholasticae connubio (1882); E. Michael, Geschichte des deutschen Volkes vom 13. Jahrh. bis zum Ausgang des Mittelalters III 129 ff; E. Krebs, Meister Dietrich, Münster 1906, 126 ff; K. Bihlmeyer, Die deutschen Schriften Heinrich Seuses 147 ff; J. Zahn, Einführung in die christliche Mystik, Paderborn 1908, 60 ff; A. Harnack, Lehrbuch der Dogmengeschichte III4 356 ff.
