справа от водительского, Он долго и бесцельно рассматривал слово «говно», написанное красной краской на бетонном заборе рядом с тем местом, где остановил машину. «Тоже – красивый кадр», успел подумать Виталик. Затем нажал на кнопку – и машина закрыла на замок все двери. Достал пистолет, и… В этот момент в автомобиль постучали…
Немного подумав, автомобиль открыл заднюю дверь. Аркаша влез в машину Виталика с початой бутылкой коньяка. Виталику тоже пришлось пересесть на заднее сиденье. Они выпили немного, закусив печеньем, которое нашлось в автомобильном бардачке.
– Долго копаются, – сказал Аркаша, посмотрев на часы. – Скоро начало рабочего дня. И работы навалом. – Я три группы сегодня отправляю и самолёт с каргопосылками принимать.
Виталик пристально посмотрел на Аркашу: сквозняка во рту уже не было, но что-то в нём изменилось… Что? – Никак не мог понять Виталик. Аркаша как будто чего-то ждал. Ждал, что Виталик ему что-то скажет. Какой-то он слишком самостоятельный стал… Нельзя было так долго не встречаться…
И тут Виталик всё понял, холод прошёл вдоль его напряжённого позвоночника…
Через полчаса всё было кончено. Водители Пашкевича и Николая Николаевича закопали бомжа, а три тысячи долларов, те самые – из ящика с водкой, вскоре отправились на счёт одного из детских домов в Подмосковье. В пересчёте на рубли, конечно. Как благотворительный взнос. Таковы были правила «охоты». Деньги в любом случае не возвращались.
Как не возвращалась и душа их жертвы в использованное для убийства тело.
4
Недоверие к смерти ошибочное, как показывает опыт. В любом случае мы все умрем. Бояться неизбежного – непродуктивно. Лишняя трата энергии. А вот бояться позора – другое дело.
Это всегда знал Первый заместитель прокурора Москвы Николай Иванович. Он так и поучал своих подчинённых: – Уважайте Прокуратуру – мать вашу!..
Сегодня утром в его кабинете растворилась какая-то зияющая пустота. До назначенного совещания у прокурора был ещё целый час. Нужно было собраться с мыслями, а они всё никак не собирались. Только что ему позвонил первый замначальника ГУВД по охране общественного порядка и пригласил на очередную банную вечеринку в субботу. Николай Иванович ехать не хотел, но генерал был очень убедителен.
Что-то не понравилось ему в этом разговоре с генералом. Но, что именно, было непонятно. Он уже давно был предельно чуток к малейшим изменениям в голосах и интонациях окружавших его прокурорско-милицейских начальников. Конечно, этому его научили годы службы, и он знал, насколько это бывает важным. Не в последнюю очередь благодаря этому он прошёл кучу разных служебных проверок и избежал многих неверных решений.
Николай Иванович встал из-за своего рабочего стола и нетвёрдой походкой прошёлся по кабинету. Нетвердость шага приключалась в его жизни довольно часто – по многим причинам, одной из которых являлось просто достаточное количество лет, проведенных им по эту сторону от
