сказала бы брат. Ну или я бы в конюшне спал, а ты в тереме.– Ой… И правда… Я что-то не подумала… Ну все уже! Что сказала, то сказала. Теперь мы муж и жена. Переоделся? – повернулась я и поняла, что рано и снова отвернулась, вся красная как рак варёный.
– Ну ты даешь… – протянул Санька, – держи, – отдал мне он одежду.
Я не поворачиваясь вышла из комнаты. Руки ломило, а от понимания, что мне еще воду таскать и стирать, становилось дурно. Санька пошел в мастерскую, а вскоре снова отправился в лес.
Весь день я носила воду, била колотушками, терла на доске вещи. Рук не чувствовала. Развешивала последние вещи уже на заходе солнца. Как раз к этому времени и Санька вернулся.
– Ну вот. Молодец! Видишь, как управилась. Эй! Молодец! Иди за Фомой, скажи кушать пора.
«Ура! Еда!» – ликовала я внутри.
– А ты идем, поможешь на стол накрыть, – буркнула Мария.
«Да что б....» – негодовала внутри.
Я вяло плелась в избу, не желая больше работать. Благо Мария уже приготовила ужин, а мне осталось только стол накрыть. Тут и Фома с Санькой и Иваном подоспели. Все умаялись за этот день, поэтому и разговоров не вели.
Поели. Мужчины пошли в мастерскую, а мы с Марией Тихоновной стали со стола убирать да посуду мыть.
– На сегодня все. Иди к себе.
– Спасибо, – вздохнула с облегчением я.
– Может тебе пяльцы принести?
– Зачем? – удивилась я.
– Что б заняться было чем. Не сидеть же вечером без дела.
Вот странные нравы… Вообще отдыхать не умеют.
– Я пойду лучше мужчинам нашим молочка отнесу… – попятилась я назад. Схватила кувшин и выбежала на улицу. Вроде Мария Тихоновна не возражала, и я замедлила шаг.
– Я вам молочка принесла, – улыбнулась я, зайдя в мастерскую.
Санька зло на меня зыркнул, отвлекшись от работы, Фома фыркнул недовольно. Видимо отвлекла их. И только Ваня улыбнулся. Он лежал на бревнах, слегка качая ногой.
– Это хорошо! Молочко я жалую! – поднялся с бревен Иван и забрал у меня кувшин.
– Можно я у вас посижу? – начала присаживаться на бревно.
– Нет! – буркнул Фома, – отвлекать только будешь.
– Я тихонечко, как мышка, – снова встала я ровно, не успев даже присесть.
– Смотри у меня! Хоть слово услышу, вон выгоню! – пригрозил мне столяр.
Я кивнула и села на бревно. Уж лучше здесь посижу молча, чем к этой тиранше вернусь. Ваня, попив молока вернулся на бревно, а Фома показывал Саньке как работать с инструментами.
– Аккуратнее, говорю тебе! – ругался он, – тоньше! Еще тоньше!
Друг злился, пыхтел, но старательно все делал.
– Что тебя отец не научил инструменты в руке правильно держать?! – бухтел Фома.
– Не научил, – бросил инструменты от злости друг, – помер он, когда мне было еще шесть.
– Ох, прости старика, не знал, – подошел к Саньке столяр и положил руку на спину, –
