Тэнгу стыдно, что подвел он княжеского гонца. Сунул он лапу за пазуху и вытащил крохотную жаровенку. Уж такую махонькую, что на детской ладони поместится.
– Вот, – говорит, – тебе от меня, недостойного, вместе с извинением за пропажу, – и мальчишке протягивает.
– Да на что мне эта игрушка? – удивился Рюноскэ.
– Э, – хитро сощурился леший, – эта жаровенка не простая. Положи туда крохотную веточку, дунь, и будет она гореть так долго, как ты захочешь. И тепла от неё будет, как от огромной печи. А захочешь, чтоб потухла, плюнь на неё. Бери.
Сунул в руки мальчику, расправил крылья и торопливо махнул в небо. Боялся, что пожадничает и передумает – не отдаст свое сокровище. Спрятал Рюноскэ жаровенку в рукав и пошёл дальше.
***
Долго ли коротко ли. И лес кончился, и ночь к концу подошла. По серой циновке неба потекли розовые ручейки, слились, превратились в рассвет. Вышел Рюноскэ к реке. Белая равнина, белая река, если б не полоска сухого тростника, чернеющая вдоль берега, и не определишь, где кончается заснеженная земля, где начинается уснувшая под коркой льда река. Огляделся мальчишка: по льду реку переходить или мост сыщется? Так-то боязно идти, вдруг угодишь в полынью. Что это громоздится вдалеке по правую руку? В рассветном сумраке толком не разглядеть, но вроде бы мост. Странно только, что дорога его к пустому берегу вывела, а мост в стороне стоит. Да и сам он странный. Подошел поближе: белая арка через неширокую речку перекинута, ступеньки вверх поднимаются, ровные, будто только-только вытесаны из чистого белого камня. Неширокий мостик, а перил нет. Высунулся из небесной постели край солнца, упал яркий луч на грань ступеньки, рассыпался золотыми крошками, ударил мальчишку по глазам. Не камень под ногами – лёд. Изо льда вырезан мостик. Кому такая блажь в голову пришла, вместо дерева или камня лёд в дело пустить?
Поднялся Рюноскэ на мост, до противоположного берега всего-то и надо десятка три шагов сделать. Раз, два… восемь… десять… Но что такое? Поплыл лёд под ногами, стал стремительно таять. Побежал мальчишка, шлёпая по воде, но и трёх шагов сделать не успел, как не стало ногам опоры, и полетел он вниз, в некстати оказавшуюся под мостом полынью.
Черная вода обожгла тело лютым холодом, потянуло вниз. Рюноскэ забил руками и ногами – выскочить к поверхности, ухватиться за край, выползти на лёд, спастись. Вынырнул, схватил ртом глоток воздуха. Но тут же что-то обвилось вокруг ног, сдавило их, не давая шевельнутся, и резко дёрнуло вниз. Мальчик камнем ушёл под воду. Полынья над его головой быстро затянулась льдом.
Белая река, белый мост через неё, равнодушное солнце пальцем-лучиком водит по ледяной арке, соединяющей оба берега.
Сначала вернулся слух: совсем рядом стрекочет сорока. Потом ощущения: ветерок поглаживал щёки, под спиной жёстко, ладонь правой руки колют стебли. Тепло и сухо. Рюноскэ открыл глаза. Прямо над ним розовел рассвет. Вдруг небесный окоём перекрыла клювастая рожа с круглыми глазами. Клюв открылся, показав узкий длинный язык,
