яростно колющие мечами на каждый звук. Сложно выжить, когда из любой стены может прилететь смерть. Одна надежда на зрителей. Они видели, где укрывались стражники и если участник нравился, подсказывали куда бежать. Но чаще издевались над приговорёнными, специально гоня к смерти от колющего удара.
Последняя четверть тропы определялась бароном в зависимости от настроения горожан. Дождь четырёх ранений позволял участникам получить милость, если человек выживал после четырёх попаданий ножей. Стражники метали клинки с высоты верхнего яруса, а приговорённые подставляли конечности, стараясь быстрей получить ранение. Некоторым не везло и нож прилетал в сердце или в голову.
Народ мог выбрать «змеиный завтрак», «пляску слепого», «колыбельную для хищника» и другие забавы, изобретённые лучшими умами Сычигорья. Участники мечтали о прогулке. Храбрецы, дошедшие до последней четверти и понравившиеся публике, получали мгновенное помилование. В таком случае они под овации спокойно шли до статуи короля, завершая тропу.
Четыре четвёрки приговорённых. Перед каждым запуском арена сверкала деньгами. Ставочники носились по рядам принимая чеканки и монеты. На знатной трибуне суматохи было меньше, но ставки выше. Вход шли златницы, дома, пашни, кузницы и конюшни.
В ложе барона по традиции ставили на поступок.
– Голый ужин на шатуна белого рода! – выкрикнул один из лекарей и заискивающе посмотрел на Бадьяра.
– Принимаю! – ответил второй. – Ставлю на пахаря.
– Сегодня вечером у нас за столом будет один голый лекарь, – пошутил Бадьяр и знать засмеялась.
Лекари поспорили, кто из их участников продержится дольше. Проигравший будет голым сидеть на вечернем ужине в честь окончания утех.
– Винодельница доберётся до лабиринта.
– Неужели казнахрон растерял родовую силу? – удивился барон. – Мне сообщили, что ей девятый десяток. Она же старая.
Пользуясь родовой силой, казнахрон увидел крошечные пятна крапивной присыпки на стопах винодельницы. Женщина натёрла мозоли и перед арестом обильно посыпала больные ступни. За недели заточения в сырой темнице присыпка пропитала обувь, смешавшись с тиной. На солнце башмаки высохли и источали запах, отпугивающий собак. На долго не хватит, обувь потрётся о сухую землю и всё выветрится. Но до лабиринта сработает. Казнахрон не сомневался, что перепуганная женщина кинется к нему. До середины арены собаки её не тронут.
– Я готов рискнуть, – улыбнулся Мортус. – Если проиграю, замолчу на сутки. Если выиграю, заменю приговорённого следующей четвёрки на другого человека.
– Без суда нельзя, – вмешалась Веста.
– Винодельница же старая, у меня нет шансов, – сиял Идилий Кат. – Пойдите навстречу, уважаемые мужи и жёны. Если выиграю, устроим суд для моего кандидата до начала второго запуска. Признаете виновным, пустим на тропу.
– Всё равно
