уверенность женщины добила Бадьяра. Ему не подсказали, а ткнули мордой. Сколько не петушись, а стража не выстрелит. Потому, что закон. А я, Веста Кнут, его блюстительница. Здесь нет твой власти.
Толстяк вскочил и в ложах поняли, что гнева не миновать. Он замотал головой в поисках жертвы. Наученные приступами ярости подданные опустили головы. Бадьяр наткнулся на приветливый взгляд Пурелия, единственного, кто смотрел на барона, и выбрал.
– Ты!
– Да, мой покровитель.
– Почему… Кто приказал… Где… – путался барон, выбирая повод. – А! Нашёл твой друг отравителей?!
– Моё слово в силе. В королевский день Лукос Шварц установит виновного, в противном случае меня казнят.
– Что мне до твоей казни, дуралей?
– Книгочей, – поправил Пурелий, чем окончательно взбесил барона.
– Завтра! – завизжал толстяк. – С появлением солнца Лукос Шварц должен явиться ко мне! Или ты умрёшь!
Эльза Ветер захлопала.
– Лучший барон Сычигорья!
Знать в ложах подхватила, после чего захлопала вся арена. На тропах ничего не происходило. Часть собак доедала шатуна, винодельщица погибла в лабиринте, двое живых участников отсиживались в укрытиях.
Аплодисменты успокоили Бадьяра. Он помахал трибунам и уселся.
– С покорностью принимаю смерть, – поклонился Пурелий. – Причиновед не раскрывает личность, даже мне не известно, кто он. Но если барону угодно, готов умереть. Надеюсь, Шварц не обидится и не покинет город.
Ссора нового друга с бароном не входила в планы Мортуса, поэтому он вмешался.
– Мой покровитель! Книгочей лукавит, говоря, что Лукос Шварц не раскрывает личность. Вы же сами говорили, уважаемый Пурелий, что в исключительных случаях он появляется перед заказчиком.
– Да, такое бывает. Но не перед всеми.
– Барон Бадьяр Широкий, да хранит его король, и не говорил, что нужно явиться всей знати. Пусть Лукос Шварц покажется властной четвёрке и барону.
– Или книгочей умрет! – добавил толстяк.
Мортус понимал, если они не найдут отравителя, то погибнут. Или от очередной завороженной бомбы, или от гнева короля. А на случай поимки необходимо сдружить Бадьяра с Пурелием, чтобы барон допустил книгочея «до тела», не ударившись в обиду. Втроём заговорщики быстрей скинут толстую бестолочь.
– Благодарю, мой покровитель, – смирился Пурелий. – Завтра на восходе, в зелёный день, Лукос Шварц будет стоять перед вами и властной четвёркой.
– Только передо мной! – закапризничал барон.
– Как вам угодно. Уважаемые мужи и дамы! Завтра на восходе Бадьяр Широкий встретится с Лукосом Шварцем. Ставлю на это свою жизнь.
Знать взревела.
– Слава барону! Слава книгочею!
Бадьяр подобрел обратно, Эльза завиляла задом, а из ложи зельевариуса раздался радостный крик:
– Пироги-и-и!
