джинсах, порванных на коленях. По черным лакированным сапожкам скользили металлические цепи, по обнаженным темным рукам ползла причудливая вязь татуировок, на правом запястье красовался кожаный напульсник с шипами наподобие ошейника ротвейлера. Массивный блестящий череп был обрит наголо, но сзади с затылка вниз спадали черно-белые локоны. Человек был поразительно молод, и вместе с тем производил впечатление опытного и мудрого знатока жизни. Всепонимающий, над всем смеющийся взгляд зеленых мраморных глаз изучал мою скромную персону, словно новый предмет интерьера своего закрытого клуба. Красивое, но запятнанное следами пороков лицо насмешливо улыбалось. Левое крыло небольшого прямого носа украшал сверкающий, будто утренняя звезда, камешек.
Голос этого человека лился из спикеров в той странной комнате; теперь же голос был звонким, насыщенным, без помех.
– Давид… – произнес я негромко, чуть наклоняя голову в приветствии.
Предводитель «содомовой толпы» походкой профессионального танцора подошел к стойке бара и элегантно присел на дальнем от меня табурете.
– Что ж, пусть будет так, – он обворожительно улыбнулся. Пробежал взглядом по изогнутым шеям пивных кранов, обратился к заправляющему баром панку. – Будь другом, налей раухбир. Пробовали раухбир? – он вновь перевел взгляд на меня. – Отличная партия вышла. Это…
– …копченое темное пиво, – неожиданно для себя перебил я хозяина этого места. – Стиль из славной Германии, кажется, западной ее части.
– Франконии, если быть точным, – подхватил он, усмехаясь. – Боже, а у нас в гостях, оказывается, совсем непростой человек. Сложно в наше время встретить настоящего знатока… знатока чего бы то ни было… А, кстати, – как бы невзначай сказал Давид, – могу ли и я узнать ваше имя? Невежливо не спросить гостя о подобном, пусть гость этот в каком-то роде непрошенный.
Врать не имело смысла. Я случайный человек во всей этой истории. Как меня не назови, роль моя глупа и нелепа. Так хотя бы видимость достоинства сохраню, назвав настоящее имя.
– Глеб…
– О! – воскликнул Давид.
Панк наполнял новый бокал карамельной субстанцией. Раздался густой запах копченого сыра, перемешенного со слабым ароматом древесных опилок. Бокал оказался прямо передо мной.
– Передай дальше, – сказал Ска.
Пальцы правой руки обхватили покатый стеклянный бок. В тот же момент панк произнес:
– Кольцо…
Я вздрогнул от хлесткого слова. Две пары глаз и дуло миниатюрного пистолета взирали сейчас на блеск золотого кольца; темная поверхность наполненной раухбиром емкости служила ему отличным фоном.
– Ах, как интересно!.. Вы женаты…
В голосе я с растерянным удивлением услышал глубокую грусть. Во взгляде Давида полыхнула странная ярость, будто он на секунду вспомнил что-то очень болезненное.
– Какое благородство для нашего времени, – задумчиво
