снова попытался разжечь в кончиках пальцев искру, как показывал Никодим. Натужился, представляя, что сейчас пальцы засветятся мягким желтым свечением и он откроет портал на Землю. Ничего, никакого подобия желаемого. Никита понюхал пальцы – ни дымом, ни гарью не пахло.
– А почему времени мало? С чего вы вообще взяли, что я такой же, как и вы, и что я также смогу?
Никодим открыл рот, и даже привстал, намереваясь что-то сказать, но в последний момент изменил свое решение и уселся обратно. Было видно, что он находится в замешательстве. Немного подумав, он поднялся с импровизированного стула и молча двинулся к двери.
– Ты куда? – одернул его Никита.
– Посоветоваться надо. Сейчас вернусь. Посиди пока, эвона, газету почитай, – с этими словами он вышел наружу, громко лязгнув дверью.
Никита остался наедине с самим собой и мигающим новогодним светом. Старик его заинтриговал своим поведением. Хотя почему старик, ведь тело его выглядело не больше, чем на тридцать лет. Белозубый молодой человек. Его приодеть немного то хоть в модели. И вот как правильно его называть? Ничего умного в голову не приходило. За полтора часа что он здесь, в этом мире, он получил море не укладывающейся в голове информации, поэтому ничего странного, что он тупит. Нехватка оперативной памяти в голове бывшего опера. Никита улыбнулся своей шутке.
Ему захотелось повнимательней осмотреть обстановку автобуса с лежащим внутри скарбом. Почти наверняка здесь припрятано что-нибудь интересное, возможно с царских времен. Он вспомнил, что говорил ему Николай Николаевич про Никодима. Когда он родился? В год отмены крепостного права? Историю он знал неплохо и помнил дату – 1861 год. Кажется, при Александре втором. Получается, Никодиму 163 года? Это же сколько событий он застал? Николая второго, революцию, две мировых войны. Нужно будет поплотнее пообщаться с ним на тему истории, освежить знания.
На крыше небольшого, криво сколоченного, неокрашенного шкафчика, он заметил что-то продолговатое, завернутое в холщовый мешок. Никита подошел и взял предмет в руки. Вроде тяжелый. В этом мире понятие тяжести для него изменилось, он еще не привык к этому. Он вспомнил, как нес лестницу. Она должна была весить килограмм двадцать, но по дороге он вечно забывал о ней. Не было усталости в мышцах, да и сам вес ощущался не так явно.
Никита снял проволоку, которой был замотан мешок, открыл его и изумленно ахнул. В мешке лежал пистолет-пулемет Шпагина, обернутый коричневой бумагой, блестевшей от смазки. На дне лежало несколько круглых дисков. Никита бережно вынул автомат и снял бумагу. Он любил оружие и довольно сносно разбирался в его видах. ППШ он держал много раз: в музеях, на выставках, на различных событиях, приуроченных к празднованию победы в ВОВ. Он вынул из мешка дисковый магазин, взвесил на руке. Вроде бы тяжелый, наверняка с патронами. Он ни разу не вставлял такие магазины, и знал, что с ними бывают проблемы – привередливые. Но этот вошел легко, быстро встав в нужный паз. Никита поднял оружие, ища цель в глубине
