местах, поэтому пересилил себя, решив, что пусть все идет своим ходом.
– Документы с собой имеются? – капитан вопросительно посмотрел на Никиту.
– Документов нет. Зовут Никита Дмитриевич Колечкин. На карте сбера, сзади телефона, мое фио напечатано.
Капитан взял со стола смартфон, перевернул и прочитал надпись на карточке.
– Значит, Колечкин. Интересная фамилия. Запоминающаяся. А вы, случаем, не из наших? – капитан положил смартфон обратно к вещам на столе.
– Можно и так сказать.
– Ага. Ясно. Тогда это все меняет, – капитан поднял трубку телефона и начал набирать номер. Потом передумал, положил трубку обратно, и поднялся со стула. – Женя, отведи гражданина Колечкина в камеру. Мне нужно позвонить. Это ненадолго, обещаю.
Сержант поднял брови от удивления, в его глазах читался немой вопрос, относительно решения капитана. Но задать его он побоялся, Андрей Николаевич выглядел уж слишком возбужденным.
Никита молча поднялся со стула, взял куртку и начал собирать со стола вещи.
– Так стоп, – капитан резко выдернул из его рук смартфон. – Пусть здесь полежит, под моим присмотром.
– Фонарик можно хотя бы взять? – Никита посмотрел капитану Кривцову в глаза. – Это личное. Память о жене.
Капитан немного подумал и кивком головы одобрил желание Никиты.
– Бери свой фонарик, надеюсь, им вены сложно перерезать, – капитан повернулся к сержанту. – Во вторую давай, к алкашам.
– Там тепло? – поинтересовался Никита у сержанта, когда они подошли к коричневой металлической двери. – Мокрый я, замерз.
– Относительно улицы тепло. Но не Карибы, – сержант отодвинул засов и открыл дверь. В нос сразу же ударил запах сырости и мочи. – Проходите, устраивайтесь, чувствуйте себя как дома.
Никита вошел внутрь. Небольшое помещение с двумя лавками, вделанными в стены по краям. На одной лавке лежал бородатый грязный мужик. Его рука была прикована наручниками к другому, такому же грязному мужчине, лежащему на бетонном полу. Оба храпели.
Позади Никиты скрипнул запираемый засов. Никита подошел к свободной лавке. Она была окрашена в ядовито-зеленый цвет. У человека, который выбирал такой оттенок, явно отказала модная железа. Он присел, ощутив прикосновение холода к своему телу.
Почему так изменилось поведение капитана, когда он выяснил, кто сидит перед ним? Неспроста все это. На уши их подняли из-за пяти жмуров, оставшихся на Гагарина, к гадалке не ходи. Пять трупов в одной квартире – это событие федерального масштаба. Он вспомнил жуткое количество крови и развешанные кишки. На такое слетятся все телеканалы, как мухи на говно. Наверняка даже из Москвы приедут. Такое на тормозах не спустишь, будут копать до самого дна. Если бы он тогда не забыл про баллончик. «Сука, ну как так-то» – выругался он про себя. Сейчас бы Аллан был бы жив, и взял бы все на себя. А теперь
