наконец-то сообразили, что им жарко и стащили свои хитиновые куртки.
Венька снова весь подобрался:
– В общем, тогда все понятно, Ашотыч ваш тоже должен быть в курсе нашего плана, чтобы с доктором правильно контактировать. После комиссии я ему все расскажу, ты мне в четверг вышли его номер. Родители твои пока не отошли, не станут разговаривать со мной.
– Вениамин-голова!– высказался Лева.
– Ладно-ладно! Не надо цветов-я проездом!– продемонстрировал тот знание Советской Классики и откинулся на спинку стула,– в конце концов, ты мне дорог! А будешь еще дороже!
Это прозвучало двусмысленно. Он испытующе смотрел на меня, и я понял, что он от меня хочет услышать:
– Венька, я никогда тебе этого не забуду, я тебе так буду обязан!– поклялся я.
– Ну, что ты!– он показал, что понял меня и решил сменить тему,– я же помню, как ты спорил с Николаевым ( нашим преподом по Литературе в Универе) еще в сентябре: ты ему доказывал, что,– тут он поднял глаза к потолку и почти процитировал меня,– абсурд и неизбежность перед Системой и Порядком несомненно взяты Кафкой из “Двойника” Достоевского!
Я был польщен тем, что Венька именно за это выбрал меня в свои друзья и тоже откинулся на стуле, пародируя его. Мы все втроем расхохотались. Мужики повернулись к нам и заулыбались. Ивановна строго глянула и снова взялась за сканворд.
Мы еще поболтали о том, где они с Левой были, про общих знакомых. Лева с жаром рассказывал, какие новые прибамбасы он собирается поставить на своего “коня”. Наконец, Ивановна показала на часы и все засобирались. Я взял пакет с фруктами, и тут Лева торжественно вытащил из куртки небольшую упаковку сигарилл.
– Лева, ты молодчик! Как здорово!– Я принялся нюхать упаковку, через которую, несмотря на плотный целлофан, пробивался еле уловимый запах.
– Я же помню, как ты любишь иногда подымить,– Левка весь расплылся от удовольствия.
Ивановна, начавшая было переписывать мои фрукты в тетрадку, насторожилась и произнесла:
– Это не положено!
– Ну, почему же, Алевтина Ивановна?– вмешался Венька,– это же табак, а табак не запрещен в Вашем отделении!– Какими то модуляциями голоса он явственно выделил, что отделение принадлежит именно Алевтине Ивановне и замер, как бы ожидая своей участи.
Она выпрямилась еще больше и помолчав, вынесла вердикт:
– Как из надзорки доктор выведет, так отдадим, а пока не положено, они, как я вижу, дорогие.
Я понюхал пачку еще раз и отдал ей. Она спрятала сигарилки в карман халата и повернулась, чтобы переписать передачу мужиков.
– Ну, давай тут, держись, не хулигань,– с притворной строгостью пожал мне руку Венька и улыбаясь пошел к выходу. Мы обнялись с Левой, он тоже ушел. Послышался баритон охранника, Венькин голос что-то его спросил, хлопнула дверь.
Я остался с пакетом в руках. Мужики обнимались. Я подумал,
