почему-то прозвали "Чехов".
– Га…ы, б…, – жестко выругалась Жанна сквозь зубы, когда они расположились на барных стульях прямо у окна кофейни.
– Не надо. Ты же знаешь, я не люблю.
– Прости, Антон, но… я их так ненавижу.
– Знаешь, что сказал Хемингуэй о ненависти? Борясь со злом, не увлекайся, чтобы самому не стать злом.
– Ага, "не увлекайся". Легко сказать! У самого-то как, получается?
– Не очень, – признался Антон. – Я даже отца твоего стал подозревать.
– Ты че? – возмутилась Жанна. – Он бы никогда такого не сделал.
– "Какого" не сделал, Жанна? – вспыхнул Антон. – Он что, из какого-то другого теста? Да он работает в администрации, постоянно с мэром тусуется, везде у него на побегушках, и "он бы не сделал"? Такой же, как и они, – вынес Антон приговор и уставился в окно.
Жанна хоть и была с отцом не в ладах, но ее задело. Она зло посмотрела на Антона и выругалась:
– Хемингуэй хренов. Что ты знаешь о моем отце?
– Ничего, – ровно произнёс Антон, – как и о тебе.
– Ты что, и меня в чем-то подозреваешь? – резко покраснев, усмехнулась Жанна.
Антон молча смотрел пред собой, не желая продолжать разговор и чувствуя, как между ним и Жанной вырастает стена отчуждения.
– Пошел ты, – презрительно кинула она и, резко запахнув дубленку с меховым воротником, выскочила на обледеневшую улицу.
Мимо окна, где сидел Антон, она прошла с гордо поднятой головой и сложенными на груди руками. "Красивая", – вздохнул Антон с сожалением. Может он был и не прав, но ему казалось, что боль за судьбу родного человека давала ему право на жестокость. Даже по отношению к друзьям.
Антон вдруг вспомнил утренний разговор с матерью, сквозившую в ее словах недосказанность, и подумал, что ей сейчас, наверное, очень больно. Он выбежал из кофейни, застегивая на ходу пальто, и заскочил в маршрутку, ехавшую в их район.
Глава 4
Прошедшую ночь Нина практически не сомкнула глаз. Несколько раз заглядывала она в комнату сына, но видя, как крепко он спит, осторожно прикрывала дверь и уходила на цыпочках к себе. Только сейчас, проводив сына в институт, она дала себе немного отдохнуть. Открыв книгу, прочла пару строк, но поняла, что мысли заняты совсем другим, и отложила чтение в сторону.
Сердце слегка покалывало. Нина протянула руку к бутыльку с валерьянкой, но передумала. Это была уже не та боль, что мучила ее в прошедшие дни. От той боли не помогали никакие лекарства, хотя она и пила их, чтобы уснуть. Сейчас сердце не скакало, как загнанный в угол зверек, а билось ровно и тихо, согретое теплом материнского счастья.
Как она перенесла эти бесконечно долгие пятнадцать дней, ведомо только Богу. И это несмотря на то, что боль расставаний и потерь была знакома ей с детства. Когда Нине было десять лет, она лишилась отца, которого горячо и нежно любила. Кадровый военный, он редко бывал дома. Но когда приезжал из очередной командировки, то брал Ниночку с собой, и они ехали в лес или на озеро. Среди коренастых сосен и кряжистых берез они собирали
