и чтобы смеялась от души.
– Отчего ж так?
– Не знаю. Отчасти, думаю, оттого, что упустила в свое время несколько претендентов на ее руку. Все порхала бабочкой. Вроде, и парни были порядочные. Потом стала злиться, ощущать неудовлетворенность, будто ее никто не может оценить по-настоящему. Ну а мужики, сам знаешь, тянутся к более веселым, спокойным характером. Стала какой-то жадной, все разговоры с ней сводились к тому, что хочет жить в роскоши. Втянула меня в войну по разделу дачи. Отпиши, говорит, мне ее и все. Совсем потеряла голову и меня извела. Конечно, если спокойно поразмыслить, то понятно: пока молода хочется и одеваться красиво, и не жаться по мелочам. Но дача – это моя родина, моя отдушина, последняя заводь, напоминающая каждым кустиком, каждым предметом о жене.
– Извините, я не знал. Как же так можно, – сокрушался Денис. – Она должна расплачиваться с вами любовью, уважением, по крайней мере. Тем более, когда матери нет рядом.
– Любовью, – взгляд полковника потускнел – Нет у нее для расплаты такой разменной монеты. Живешь так один, без радости. Второй год уже не видимся, только по телефону раза три общались. К себе в гости не пускает и ко мне не хочет заглянуть. За неделю до госпитализации заявила, что у нее дитя. Как кипятком ошпарила. Откуда ребенок, от кого? Я и понятия не имел, что она была в положении. Хоть бы словом намекнула. Я ей все готов отдать. Говорю: подожди только с дачей. И так тебе все достанется. Недолго, чувствую, мне осталось.
– Будет вам, Валерий Павлович, – сморщился Денис. – Что вы в самом деле.
– Чего там. Не сори пустыми словами. Я не боюсь ее … с косой-то … Знаешь, угасание, оказывается, дьявольски трудное занятие. Стал замечать, что радуюсь обыденным вещам. Например, как идет какая-нибудь парочка, или как деревья царапают облака. Наверное, потому что уже не суждено вернуться к обычной жизни.
Денис слушал полковника, читал в нем угнетение сознанием горькой правды о своем состоянии, и ловил себя на мысли, что остерегается в розовых тонах оценивать завтрашние будни этого ставшего симпатичным ему человека. Это подводило бы кго к мучительно неприятному заключению.
– Это замечательно, – Денис старался придать своему голосу бодрость. – Было бы хуже, если бы вас охватило полное равнодушие. Значит, обманем ее, которую с косой. Не зря говорят: не обманешь – не проживешь.
– Память никудышная стала. Все забываю, – жаловался полковник. – Иногда как бетонной плитой придавит, не вспомню, что делал час назад.
– Врачи рекомендуют кроссворды разгадывать. Говорят, что укрепляет память. А давайте проверим. Вы помните, например, номер телефона вашей дочери?
Полковник сосредоточился, вспоминая про себя цифры, и кивнул утвердительно. По настоянию Дениса он произнес их вслух дважды.
Неожиданно явился из разведки Георгий и принес с собой атмосферу шумного волнения. Видно, дело было спешное, иначе он не влетел бы, как ураган. И, действительно, он не скрывал, что его распирают новости, исходящие из хирургического отделения.
Настроение,
