зовущимися психиатрами, мне были не новы. Все они заканчивались одинаково- ощущением легкости и новизны сознания, которое рассеивалось через день-другой под гнетом единообразия жизни. Однако следующим утром я покорно оделась в длинное кружевное платье, подхватила под руку листы бумаги и направилась в сад ожидать прихода загадочного врача. В тени земляничного дерева веяло прохладой, я уселась на белый стул из кованого железа и принялась водить потупленным огрызком карандаша по шероховатой бумаге. Линии плавными витиеватыми узорами двигались по листу, изображая разросшиеся лапы деревьев, неспокойные волны моря, широкие размашистые крылья гагар, белые нежные лепестки орхидей. Набросок начинал походить на лицо- ветви сплелись, образуя завитые локоны, рябь воды превратилась в вымученную улыбку, плоды барбариса сделались глазами, высеченные камни мягко легли на подбородок, а длинные шеи гаг склонились в подобие ушной раковины. Время тянулось мучительно медленно, от полуденного солнца меня разморило, и на голову накатила сладкая дрема.
–Мисс Брайтон, прошу прощения! Я заставил вас ждать, – резкий звонкий голос сорвал пелену захватившего сознание сна.
По садовой дорожке широкими резвыми шагами ко мне приближался мужчина в черном пиджаке по колено, из нагрудного кармана которого выглядывал белый носовой платок. Незнакомец держал в руке старинного вида трость, но двигался свободно и совсем не хромал.
–Доктор Эммануэль Гиллеберт, – мужчина протянул руку в знак приветствия. Удивительным было, как при таком вычурном наряде он не надел шелковых белых перчаток.
–Я было подумала, передо мной сам Фред Астер, -мои руки театрально поправили воображаемую бабочку и ловко сняли с головы фантомный цилиндр.
Мужчина добродушно усмехнулся и убрал проигнорированную мной руку в карман узких твидовых брюк. Человек в костюме совершенно не походил на ординарного врача психиатра, с коими мне доводилось встречаться раньше. Его неподдельная беспечность, легкость жестов и слов в сочетании со строгостью внешнего вида создавала противоречивое впечатление. К тому же мужчина была чрезвычайно молод- на первый взгляд не старше тридцати. Я невольно сжалась на стуле и неотрывно следила за каждый движением самоназванного врача. Он тем временем, подобрав полы пиджака, степенно опустился на стул напротив, подпер рукой угловатый, с легкой щетиной, подбородок, и оживленно заговорил.
–Мой паром задержался на добрую четверть часа, еще раз приношу извинения за свое нелепое опоздание, – он устремил пристальный взгляд прямо на меня, – я вижу в ваших глазах недоверие, мисс Брайтон. Смею вас заверить, я никакой не «мозгоправ», не Скиннер и, уж тем более, не Джон Уотсон. Мой отец был довольно значимым врачом в Эсслинне, что находится на Северо-Западе Германии. В моих глазах он был великим человеком, я с детства твердил, что стану доктором и сделаю все, чтобы не опорочить честь нашей семьи. Окончил Честерфордскую медицинскую
