осточертевшее нутро, слить всю кровь, чтобы она стекала быстрыми неровными потоками, орошая прибрежные заросли осоки, струясь по камням, соединялась с солеными водами моря. А затем встать под потоки ветра и впустить гуляющий воздух между ребер, в кости глазниц, чтобы они окутали живое бьющееся сердце, подвешенное на аорте. Превратиться в нечто иное, не имеющее ни воспоминаний, ни мыслей. Осознание катастрофической невозможности выбраться из собственной оболочки разъедало по крупицам и душу, и само тело.
Одним утром я не слушавшейся рукой стянула с пыльного зеркала плотную ткань простыни, которую повесила туда месяцем ранее. Девушка, смотрящая на меня из зазеркалья, ужасала. Её волосы спускались на плечи темными потоками водопада, жирное сало уже образовало на них мутную, как ил на поверхности болота, пленку. В серости лица с трудом угадывалась жизнь, оно больше походило на каменную статую- неподвижную, холодную, с окоченевшими чертами мертвеца. Я судорожно приблизила руки к стеклу, кончиков пальцев коснулась прохлада. Дама из зеркала подняла взгляд, из-под подрагивающих ресниц на меня уставились не выражающие ничего усталые глаза. Раньше их цвет походил на цвет морских волн в ясный день, поблескивающий золотым свечением от яркого солнца, теперь- скорее на выжженый серый песок у причала или золу в камине, оставшуюся от догоревших сухих поленьев, которую мама выметала в совок, а затем рассыпала на почву в саду.
Я присела, облокотившись о тяжелую деревянную раму, пальцы сами потянулись к щекам- теплая кожа под ними оказалась мокрой от нахлынувших слез. Что-то трепетало под костью плотно обтянутой кожей скулы быстрым движением отбойного молоточка, пытаясь разорвать препятствие и выбраться наружу. Я дотронулась до верхней части шеи, там, откуда исходило это ощущение. Неровный пульс – вот доказательство, что я действительно жива. Внезапный шум отвлек меня от всецелостного нахождения в этом ощущении. Я никогда не замечала настойчивого тиканья прикроватных часов, теперь этот звук ворвался в уши, сливаясь с шумом моря из открытого окна, гоготанием птиц, протяжным скрипом лестницы, хлопаньем дверей, дребезжащим звоном посуды в кухне. Мимо меня проносились тысячи и тысячи звуков, я могла слышать, как шуршат парящие в воздухе крохотные комки пыли. Я приподняла невесомый подол ночной сорочки, пальцы босых ног оживленно задвигались, под ними возникло грубое дерево дощатых половиц. Ноги окутало волной ледяного воздуха, тянущегося сквозняком по полу комнаты. Сухие губы робко дотронулись до стянутой белесой кожи колен- трепетно поцеловали одну, затем вторую.
Я обернулась на зеркало- за ним не было никого, только мое отражение, любое движение которого было предсказуемым и своевременным. Я совершенно точно не могла избавиться ни от воспоминаний, ни от мыслей, но мое естество было одноликим. Не существовало ни прошлой меня, ни настоящей- вся едина.
Ноги мягко ступали на сухую траву, я вышла за сад и двинулась прямиком к побережью. Туфли произвольно покачивались в руке. Я сняла их, когда покидала
