Самый большой вопрос теперь тут представлял Ганс Райен – ведь на иностранца не так просто надавить, как на обычных участников. Но тот, вроде бы честно, пообещал вести себя так, как потребует следствие и не создавать лишний шум вокруг случившегося. Хотя майор Алдонин не сомневался, что, скорее всего, уже этой ночью в немецком посольстве важные люди узнали о случившемся. Только вот зачем немцам это?! Зондировать обстановку приказали Рогову, использовать возможности сложившегося знакомства. Вадим выслушал поручение с некоторым недоумением. Зондировать… Непонятно, кто кого тут на самом деле проверяет. Но выслушав приказ, он откозырял, да отправился на съезд.
Однако с утра Ганса Райена там не оказалось. Зато Вадима радостно приветствовал Сева Пестриков. Коротышка-критик выглядел припухшим после очередного ночного загула, рубашка чуть помята, жилетка сползала налево. Сева почти автоматически поправил её в очередной раз да подошёл к другу.
– Вадим, Вадим, как я рад тебя видеть, – он полез обниматься, и молодой человек почувствовал, как от Пестрикова пахнуло алкоголем и чесноком. Такая смесь забивала даже запах несвежей рубашки.
Другие писатели критично поглядывали на Пестрикова, но молчали, просто обходили стороной.
– Я тут, говорят, многое пропустил, – затараторил Сева, – а толком и спросить не у кого. Наши девушки еще не пришли, а Ганса и вовсе след простыл. Может, ты мне поможешь, Вадим? Ты, случаем, записи про всё это не делал? Мне ведь статью писать надо, редактор уже спрашивал, в чём дело…
Рогов даже чуть не осел на пол от такого напора – записи, статью, да еще какие-то «наши девушки». Ясно было только одно: Пестриков тоже пока не встречал сегодня Райена. Только вот какие-такие сплетни успел услышать сегодня Сева? Неужели про убийство уже говорили в кулуарах Дома Союзов?
Вадим попытался собраться с мыслями:
– Сева, обижаешь, конечно, помогу, чем могу. Только ведь я всё ещё не сделал ни одной записи за всё время, – тут Вадим опять с досадой подумал, что и сегодня пришёл на заседание без блокнота. – Так что лишь на память могу полагаться. А о чём, Сева, тебе успели рассказать обычные, пока ещё не твои, девушки?
Сева засмеялся:
– За бабника меня держишь, Вадим? – с лёгкой укоризной покачал он указательным пальцем перед лицом друга. – Я такой же, как ты. Просто иногда люблю делать комплименты, люблю красоту, которая рядом. Ну да ладно об этом. Я, конечно, про вчерашние выступления Бухарина, он ведь прямо тут гражданскую войну развязал против руководства съезда.
Вадим незаметно с облегчением выдохнул. Похоже, Пестриков ничего не знал про убийство.
– Да, да, согласен. Николай Иванович словно с цепи сорвался. Ему, похоже, сильно не нравится все эти выстраивания чего-то монументального вокруг социалистического реализма. Мне и правда тоже запомнились вещи, о которых он говорил, тут есть о чём подумать…
Следователь припомнил
