удивило то, как легко вдруг Сева переключился на тему Писаренко. Неужели что-то всё-таки знает?
Тут Сева вдруг поднял голову, хотел вытереть салфеткой жирные руки, да так и замер на месте, глядя на кого-то за спиной друга.
– Сева, Вадим, как хорошо, что вы вместе, – раздался вдруг знакомый голос с лёгким немецким акцентом. – А я как раз про вас и рассказывал одному очень известному автору. Вот, шли вместе с ним через ресторан, а потом смотрю, и вы тут рядом сидите, авторов обсуждаете.
За спиной Вадима стоял Ганс Райен. Лощённый, довольный, улыбающийся. У Рогова чуть ёкнуло сердце в груди. Как этот журналист умеет так подкрадываться? И вдобавок он был не один.
– Здравствуйте, товарищи, – рядом с Райеном стоял плотный мужчина со светлыми волосами, он протянул руку для приветствия. Сева, похоже, узнал его и тут же вскочил, здороваясь в ответ. Вадим же чуть затормозил, пытаясь вспомнить, кто перед ним. Это лицо было ему сильно знакомо. За время съезда он уже не раз его видел там, в президиуме.
– Александр Фадеев – Вадим Рогов, – представил их друг другу стоящий рядом Ганс Райен.
– Я рассказал Александру Александровичу о вас, Вадим. Даже взял на себя смелость показать ему кое-какие ваши рассказы. Вы же не обидитесь за это на меня? – Ганс поглядел в глаза Рогову, и тот почувствовал себя словно во сне. Всё выстраивалось вокруг словно само, а его, как сновидца, лишь несло по этой реке, но вот куда, оставалось загадкой.
– Что вы, что вы… – только и сказал Вадим.
У него внезапно закружилась голова, и ему пришлось облокотиться о стену, на которой висел портрет Горького. Усатый вождь пролетарских писателей участливо поглядывал на Рогова. Ну что, мол, за слабак. Почитай мои босяцкие рассказы, там таких ротозеев сжирали десятками на завтрак.
Прикосновение к руке Фадеева ожгло Вадима, он словно прикоснулся к тайным мыслям автора «Разгрома». Уж на него-то Максим Горький смотрел с высочайшим одобрением. В сущности, он и вознёс комиссара Амурского полка на литературный Олимп.
Вообще почти все адепты писательского искусства, сидящие в зале Дома Союзов, прошли через горнило Гражданской войны, разве что сам Алексей Максимович Горький в силу возраста не держал в руках винтовку. Ну что ж, это не мешало ему разбираться в хитросплетениях сложной жизни и твёрдо отличать друзей от врагов.
Александр Александрович Фадеев соответствовал всем необходимым критериям, даже превышал все ожидания. Родители его, фельдшеры по профессии, являлись пламенными революционерами. Так что биография писателя служила примером для подражания, чистая, как слеза ребёнка. Но это накладывало на Фадеева и свои ограничения. Он жил в постоянном напряжении, ведь очень трудно быть во всём примером. Если струну сильно натягивать, она рано или поздно оборвётся.
Его мучили кошмарные сны. Постоянно снилось, что он убивает невинных людей, не просто убивает, а выводит по одному из строя и расстреливает из именного нагана. Во сне всё происходило естественно, он даже не задумывался о том, что этот самый наган ему
