пусть справляются, теперь их черед…
– Дед, а ты…
Ульяна проснулась. Деда не было, а все, что было во сне, стояло перед глазами. Она долго сидела в темноте и думала. Утром собрала чемодан, написала записку родным, и, аккуратно положив ее на стол, придавила уголок сахарницей (так заметнее).
К полудню она была уже в монастыре. Вокруг – сосны, рядом – река, дышалось здесь вольно и глубоко. Ульяна впервые за много лет почувствовала облегчение: будто сбросила с себя годами носимую, непосильную ношу.
– Ну вот так-то оно лучше….– подумала она и шагнула за ворота обители.
…Родственники долго не могли простить Ульяну. Приезжала дочь, плакалась:
– На кого же ты нас бросила, мама? Не ладится у нас ничего, папа спился, Анька, племяшка твоя, в артистки подалась, да не получается – ни денег, ни славы, ну а папку с мамкой в дом престарелых отдали, там им лучше, немного уж осталось…
Ульяна выслушала все молча и только одно сказала:
– Это вам, доча, хочется, чтобы я при вас была, а я – этого хочу, – она очертила рукой круг, охватывающий реку, лес и монастырь. – Свободы. От себя, от вас, от суеты. Да и Он меня отпустил. Живите с миром…
И ушла, оставив за спиной все, что было ей когда-то так дорого…
ПРОВИНЦИАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ
Женщины всегда преподносят мужчинам
Ошеломляющие сюрпризы.
/О. Генри «Дары волхвов»/
В нашем санатории, вольготно раскинувшемся в роскошном сосновом бору, в этот малоснежный зимний сезон было не так много отдыхающих. Персонал работал, не напрягаясь. Времени, свободного от работы, было предостаточно, и мы с удовольствием тратили его на перемывание многострадальных косточек наших подопечных. Каждый год мое внимание привлекал какой-нибудь колоритный типаж, и я, которая воображала себя Франсуазой Саган, собирающей материал на новый роман, «прикрываясь» работой массажистки в провинциальном санатории, делала регулярные наблюдения и записи в тетради. Если бы вы меня видели, ни за что бы не подумали, что я массажистка. Я миниатюрна и хрупка, просто Джен Эйр, только гораздо симпатичнее этой известной особы. И я не продукт своего века. Все сидят в чатах за компьютерами, выискивая себе женихов и спонсоров, гарантирующих безбедную жизнь, а мне, которой немного за тридцать, ничего этого не надо. Насмотрелась на цену того и другого. Очень уж она высока: свобода и естественность. А этим я дорожу превыше всего. Зависеть от кого бы то ни было, надевать фальшивую маску обожания в угоду кому-то – это не по мне. Я, к слову сказать, весьма, к вашему сведению, начитана. И поговорить со мной – одно наслаждение. Это не я сказала. Это писатель один заезжий сказал. Он, да будет вам известно, лечил здесь застарелую мужскую болезнь, приобретшую, из-за запущенности, хроническую форму. Ой, не подумайте плохо, не одну из тех, которые, сами понимаете… Вполне приличная болезнь. Просто мне воспитание не позволяет
