style="font-size:15px;"> – Хоть вы и раскаиваетесь, – начала она, смеясь, – но все-таки получите достойное наказание.
– Я на все согласен!
– Вы должны меня проводить в город. Перлович исчез и, кажется, не скоро явится. Едемте.
Рыжий артиллерист кинулся отвязывать Бельчика.
Когда они отъехали от ворот сада, из-за другой стороны выехали еще два всадника, держа наискось, наперерез их дороги. Потом они приостановились, дали проехать Марфе Васильевне со своим кавалером и тронулись вслед за ними в почтительном отдалении.
Несмотря на темноту, можно было рассмотреть, что рыжий артиллерист разменялся с одним из всадников каким-то странным сигналом.
Марфа Васильевна ничего не замечала и заигрывала со своим Бельчиком, слегка щелкая хлыстиком по кончикам его ушей, отчего конь тряс головой, мелодично гремя мелкими металлическими украшениями кашгарской уздечки.
Перлович и человек с большой бородой забрались в самую глушь опустелого «Мин-Урюка». Перлович горячился.
– Батогов, я вам говорю: это эксплуатация! Скажу более: это не совсем честная эксплуатация.
– Ну, честь тут ни при чем, – вставил человек с бородою, которого Перлович назвал Батоговым.
– Мы с вами, – Перлович все время говорил Батогову «вы», несмотря на то, что последний относительно его употреблял другое местоимение, – разошлись при совершенно равных условиях, я не виноват, что вы не умели воспользоваться тем, что вам попало прямо в руки.
– Оставим и это… – проговорил Батогов.
– Нет, не оставим… Сотня по сотне вы перебрали у меня более пяти тысяч.
– Да, а разве, черт возьми, не возвращал я тебе, когда выигрывал, я даже возвращал более: я надбавлял также жидовские проценты, которые ты берешь с других…
– Когда выигрывал, когда выигрывал, – повторял Перлович. – Ну, а когда проигрывал… что было чаще, что было почти постоянно…
– Тогда, понятно, я не мог заплатить…
– Да, не мог, но согласитесь же, Батогов, если подобный порядок вещей будет продолжаться, что же останется у меня? Вы высасываете у меня капля по капле все, что я приобретаю трудом…
– Давая взаймы по двадцати процентов, – опять вставил Батогов…
– Это не ваше дело. Я веду торговые обороты, рискую, я отказываю себе почти во всем, имея одну цель впереди, я иду к этой цели, и на дороге постоянно натыкаюсь на вас, вы мне отравляете все мое существование… Для чего я хлопочу, если все это идет в бездонную яму?.. Я разве знаю границы ваших требований, разве вы их знаете сами?..
– Постой-ка, вот ты тут речи произносишь, а время идет: ты, во-первых, меня задерживаешь, а во-вторых, тебя дожидается барыня у ворот, и очень красивая барыня!..
– Я не могу вам более ничего дать.
– Ну, и не давай…
– Да, не дам. Помните, что мне нечего вас бояться.
– Конечно, что же во мне страшного?
– Выдавая
