хорош марджа[4]якши11 ой! ой! – бормотал наивный узбек.
– Вот и этот тоже, – произнесла Марфа Васильевна и расхохоталась.
Перлович встал и отвел джигита в сторону. Он несколько минут говорил с ним вполголоса и закончил словами:
– Завтра утром… так и скажи… завтра.
После этого джигит пошел к воротам, оглянувшись раза два на Марфу Васильевну.
Весь запыхавшись, бежал с салфеткой в руке один из буфетных прислужников. Из боковой аллеи выскочил другой, тоже в взволнованном виде, с разорванною полою фрака:
– Поймал?!
– Пойди, поймай… Я к воротам, а они – через забор.
– Тоже чиновники прозываются… эх!..
– Много напили?
– На три с четвертью… Ах, Господи! Народу много – прислуги мало: нешто за всеми углядишь!
– Где углядеть! Слышь! Федор Иванович кличет.
– Однако мне пора и домой, – сказал Хмуров, поднимаясь со стула. – То же ведь хозяйственные распоряжения надо сделать.
– Ну, что же, поезжайте, мы еще посидим. Перлович, вы не откажетесь быть моим кавалером?
– О, конечно, мне будет это очень приятно… Я вполне… я… – бормотал Перлович.
Он совершенно растерялся. С той минуты, когда он поговорил с джигитом Батогова, даже раньше, когда Марфа Васильевна заметила кого-то в конце аллеи, он был совершенно не в своей тарелке.
– Что с вами? – спросила она своего нового кавалера.
Хмуров уже уехал, и они остались вдвоем.
– Мне что-то нездоровится…
– Вздор, вы просто смущены.
– Вот еще!
– Вы получили нехорошие вести… этот джигит…
– Марфа Васильевна, что вас так занимают мои дела? Ну, пожар, разоренье, караваны мои ограбили, дачу сожгли – Господи Боже мой! Да вам-то что до этого?
Видно было, что Перлович был очень раздражен, когда произносил эту тираду.
– Ну, довольно, довольно, положим, что ничего подобного не случилось, но, во всяком случае, волноваться нечего. Пойдемте, в этой беседке страшно накурено и вином пахнет. Пройдемтесь но дорожкам. Э, да никак все почти разъехались?
Они встали и пошли к павильону для танцев, где уже никого не было и музыканты убирали пюпитры.
Несколько раз они прошлись по саду.
– Вот мой Бельчик, – указала Марфа Васильевна на белую голову лошади, видневшуюся сквозь решетку.
Она начала откалывать шлейф и нечаянно уронила хлыст. Когда Перлович поднял его и подавал Марфе Васильевне, то заметил, что она пристально всматривается в кого-то. Ему показалось сначала, что на него, но потом он увидел, что взгляд этот устремлен на того, кто находился сзади Перловича, по одному с ним направлению. Перлович невольно задрожал и обернулся.
Не более как в трех шагах от них стоял тот самый бородач, который так смутил его своим появлением
Марджа – женщина.
