таскают Эмеральде варенье. Проведав про эту ее слабость, он чрезвычайно обрадовался: девицу-сладкоежку ничего не стоит соблазнить, и опыт у него уже имелся (правда, Сангрия когда-то пала в его объятия всего-то после двух апельсинов и одного лакричного бисквита, но один черт!). Плюм сунул девчонке монету и велел сообщить хозяйке о его прибытии.
Та гнула из себя высокородную девицу, раз прислуживала такой госпоже, и отправилась наверх с выводящей из терпения неспешностью. Века спустя на втором этаже хлопнула дверь. Плюм не вытерпел и, не дожидаясь приглашения, взлетел по лестнице. Из гостиной как раз послышался небесный голосок:
– Что?! Этот ужасный человек? Скажи ему, что меня нет. Нет, постой, что я переехала в другой город! Нет, лучше…
– Это я, сударыня, – громогласно возвестил он, врываясь в комнату. Служанку он при этом очень ловко отпихнул, одновременно заткнув ей рот. – Вот, вышел я, значит, из лавки портного, глядь, а у меня с собой банка варенья! Ну, думаю, раз уж так все одно к одному, чтоб и костюм, и варенье, надобно тогда нанести визит первой леди Бузинной Пустоши, уж она-то оценит.
Он покрутился, чтобы Эмеральда могла хорошенько рассмотреть его наряд: атласный жилет в сиренево-белую, как у карамельки, полосочку, фиолетовый пиджак, щегольские лиловые панталоны и огромные часы-луковица, выпирающие из нагрудного кармана (он нарочно поместил их в левый, над сердцем, чтоб намекнуть, так сказать). Его особой гордостью был шейный платок, заколотый гранатовой булавкой.
– Я оценила, господин Плюм, – быстро отозвалась та. – И у меня просто нет слов, чтобы выразить мое впечатление…
Плюм едва слушал – такая она сейчас была раскрасотка: глазища сверкают, платочек прижат к груди, а губы кривятся, как для поцелуя… Увидев последнее обстоятельство, Плюм аж замер… неужели?
– …но сейчас не самое удобное время для нанесения визитов. Время приемов не подошло. К тому же я сегодня и не собиралась никого принимать. Мне, видите ли, нездоровится.
И тут она ему подмигнула, ей-богу подмигнула! Когда до Плюма дошло, он мысленно дал себе оплеуху: вот ведь старый олух, она ж ему прозрачно намекает! Он подмигнул ей в ответ, мол, понял, щас все устрою в лучшем виде.
– Чего стоишь? – рявкнул он прилипшей к стене служанке. – Не слышала, что госпожу мутит? Да на ней же лица нет, бледнехонькая вся. Голодом ты ее моришь, что ли? Принеси-ка нам сюда чего-нибудь пож… вкусить то есть, да побыстрее!
Он повернулся к хозяйке и подмигнул ей, мол, ну, не ловко ли я вывернул, а? Та повернулась к девчонке и натянуто кивнула:
– Габриэлла, будь любезна, сходи на кухню и принеси нам с господином Плюмом легких закусок, таких, какие подают на званых ужинах, – с нажимом подчеркнула она.
Плюму это очень понравилось: не абы что велела подать, а как на званных ужинах, вон ведь оно как!
Когда девчонка вышла, Эмеральда указала на чайный столик:
– Не
