спросил он, не разжимая губ, одним углом рта.
– Да, немножко, – поспешно ответила Твила, испугавшись, что он сейчас проглотит колышки, но все обошлось.
Она не раз видела, как женщины проделывали подобное, занимаясь рукоделием. И всякий раз чувствовала озноб, наблюдая беззаботную беседу с булавками во рту.
Он что-то быстро вынул из подошвы, потом что-то вкрутил, постучал сбоку каблуком старого башмака, и стало много удобнее.
– А так?
– Гораздо лучше, спасибо.
– Отлично.
Он вскочил на ноги и помог ей подняться. Из-за его сутулости их лица оказались почти на одном уровне, а, разговаривая, он придвигался вплотную и немного нависал.
– А, да, – Твила порылась в переднике и протянула ему монеты, – держи.
– Ага.
Он сунул их куда-то за ухо, как фокусник, не отрывая от нее немигающего взгляда, от которого Твиле было немножко не по себе.
– Заберешь? – кивнул он на стоптанную пару.
– Да, думаю, их лучше отдать хозяйке.
– Тогда на. – Он нагнулся, подхватил башмаки Охры и протянул ей.
Твила прижала их к груди.
– Спасибо. Ну, мне пора.
Он и не подумал подвинуться, поэтому она сама протиснулась мимо него к выходу.
– Как зовут-то хоть? – крикнул он ей вслед.
– Твила, – ответила она, уже выбегая на улицу.
– А я Даффодил. Еще увидимся, Твила!
Бледный язык снова пробежал по губам.
Сегодня вдова отпустила ее гораздо позже – видимо, чтобы Твила не забыла про ее великодушие в виде задатка.
На пороге трактира она поколебалась – ей ужасно не хотелось попадаться Валету на глаза. Хоть она и обещала заплатить ему в конце недели, но что если он из тех, кто отводит за угол со словами «сейчас я скажу тебе кое-что важное» и чиркает ножиком по горлу, прежде чем ты успеваешь обернуться и спросить, что именно; или же вдруг любит, поглаживая по щеке, говорить «у тебя и без денег есть что мне предложить, милая».
Но не отнести заказ она не могла, поэтому, поудобнее перехватив скатерти, тихонько скользнула внутрь. Возможно, ей удастся прошмыгнуть незамеченной, или же сегодня его здесь не окажется. Но Валет сегодня здесь оказался и сразу ее заметил. Он стоял в своем обычном углу возле двери, правда, был непривычно сумрачен и молчалив и не спешил завязывать беседу ни с ней, ни с кем бы то ни было еще. Под глазом у него цвел необъятный синяк, а нос он все время прикрывал ладонью.
Мелочи у Плюма с собой не нашлось, и, дожидаясь его возвращения, Твила нет-нет да и поглядывала украдкой в страшный угол. Наконец Валет это заметил и мрачно вперил в нее не подбитый глаз.
– Хватит задавать глупые вопросы, – прогундосил он.
– Я молчала, – пискнула Твила.
– Чтобы задавать вопросы, необязательно говорить вслух.
В этот момент Плюм вернулся и молча сунул ей деньги. Он уже повернулся, чтобы
