стеблей.
– Я бы сказала… странно.
Он приподнимает кустистую бровь, но ничего не спрашивает. Потому что знает: он не может требовать от нее рассказать.
Крастан начинает разминать горсть гриммники. Тонкая кожица лопается, и кроваво-красный сок окрашивает его руки. Обычно алхимики надевают перчатки, но Крастан никогда этого не делает.
«Мои руки – доказательство моих достижений», – однажды сказал он. Но в Симте иметь подобные отметки опасно. Те, кого ловят с запрещенными зельями, получают выговор или штраф. В крайнем случае их могут передать в руки инквизиции. А те, кто изготавливает эти зелья… Здесь все намного серьезнее. К счастью, Крастана никогда не арестовывали. Благодаря его смекалке и Великим Домам он в безопасности.
Красный сок падает в медную чашу, темнея. Иногда Матильда жалеет, что не может никак повлиять на свою магию. Возможно, зелья Крастана и не обладают силой, что течет в ее крови, но он способен по-разному использовать то, что создал. В отличие от нее.
– Так ты задашь мне вопрос, Stella?
Матильда вздрагивает:
– Почему вы решили, что я хочу что-то спросить?
Он с пониманием смотрит на нее:
– Догадался.
Крастан не ошибается. Она действительно пришла сюда не только увидеться с ним и Алеком.
– У вас есть зелья, способные изменить воспоминания?
Крастан хмурится:
– Изменить или стереть?
Она ударяет засушенным стебельком – кажется, это кровоточащее сердце – о стойку.
– Без разницы.
Поставив миску на маленькую горелку, Крастан медленно помешивает сок деревянной ложкой.
– У меня есть зелья, способные обострить восприятие или улучшить память. Но изменять уже созданные воспоминания? Или стирать их? Это опасная затея.
– Но вы бы могли сделать такое зелье, если бы я попросила? – сглотнув, спрашивает Матильда.
На несколько минут повисает напряженная тишина.
– Это не в моей власти.
Ее охватывает разочарование. Она сомневается, что Тенни кому-то расскажет о Щегле. Но, учитывая обстоятельства, она бы чувствовала себя лучше, если бы смогла забрать у него свой секрет. Матильде не нравится, что у Тенни в кармане лежит эта монета, даже если он никогда ей не воспользуется.
Крастан говорит хмурясь:
– Я знаю этот взгляд.
– Какой взгляд?
– Который бывает у тебя, когда ты собираешься вляпаться в неприятности или уже вляпалась.
– О, пожалуйста. Я образец хорошего поведения, – не удерживается она от колкости.
Но он не улыбается. Повисшую тишину нарушает лишь шипение зелья в миске.
– Так ты расскажешь мне, чего хочешь добиться?
Внезапно ей кажется, что комната сжимается
