такая же гнетущая – тут расположены виселицы, предупреждающие, что может ждать нарушителя закона, особенно нелегальных торговцев магией. Хотя самые злостные из них не беспокоятся об этом. Сейер медленно идет по проспекту Грифона в глубь квартала. Здесь нет фонарей с пламеницами, поэтому тени кажутся глубже. Выстроившиеся в ряд дома выкрашены в яркие цвета, но чем дальше идешь, тем здания становятся меньше и мрачнее. По некоторым фасадам расползаются трещины, которые жильцы стараются заделать пастой из травы и грязи. Между окнами протянуты веревки для сушки белья, в темноте они кажутся зависшими в воздухе призраками. Сейер замечает растрепанных мальчишек, топчущихся под лестницей. Она угощала таких детей вчерашними кексами, пока хозяин «Двух светляков» не видел. Интересно, подкармливает ли их кто-то сейчас?
А вот и ответ. Церковный отец протягивает им несколько горячих булочек и уговаривает выйти из-под лестницы. Он попытается заманить их в приют или школу, которыми руководит. Сейер знает, что церковь делает много хорошего для бедняков, но там жителям Симты также твердят, что магия развращает душу и ввергает в грех. Церковь уверяет, что надо бояться девушек, владеющих – или, скорее, владевших – магией.
В голове всплывают слова фанатика: «Те, что отравят мир, если мы им позволим».
Она отбрасывает тревожные мысли, отказываясь думать сейчас об этом. Пока Сейер идет к «Трилл», освещение меняется. В этом районе Грифона разноцветные фонари свисают с балконов и раскачиваются над каждой дверью. Здесь не спят допоздна. Кто-то – из-за работы, а кто-то – по собственному желанию. Свернув в переулок Байярд, она останавливается на углу у Павильона ученых. Из распахнутых дверей «Двух светляков» тянется манящий аромат кофе и сдобы. У входа играет уличный оркестр, а под мерцающими фонарями пьяные студенты флиртуют с официантками.
Орущие коты, как же Сейер скучала по этому месту.
Матильда посмеялась бы, ведь по сравнению с заведениями квартала Пегаса кофейня грязная и простая. Но жителей Грифона никогда не интересовало, что о них думают.
Сейер огибает Павильон, стараясь держаться в тени, чтобы никто в «Двух светляках» ее не узнал. Хотя, учитывая ее одежду, это вряд ли случится. Люди видят лишь то, что хотят видеть. Не поднимая глаз, Сейер проходит мимо окна, за которым когда-то находилась спальня ее мамы. Сейчас за ним пусто и темно, и от этого что-то сжимается у нее в груди.
Дождавшись, пока оркестр доиграет мелодию до конца, а посетители начнут хлопать музыкантам, Сейер незаметно щиплет за руку трубача, который стоит в заднем ряду. Рэнкин оборачивается, и на его лице, частично скрытом изъеденной молью кепкой, расплывается широкая улыбка, обнажая щель между передними зубами.
– Сейер?
– Тише. Не раскрывай меня.
Она тянет его за угол кофейни, пока музыканты не начали протестовать.
Рэнкин подрос с их последней встречи, и теперь ему не приходится задирать голову, разговаривая с ней.
– Куда ты пропала, Сей? Я тебя искал.
Она
