но я-то перед тобой ничем провиниться не успел.
– Ты знаешь моё имя?
– И возраст, и родословную, и родовой анамнез – положение обязывает, знаешь ли.
– А Вы – кто, вообще-то?!
– Уже лучше, но удобнее, всё же, на «ты». Ну и, во всяком случае, не то, что ты себе представил, – не надзиратель. Если нуждаешься в определении, ближе будет понятие «куратор».
– Воспитатель, что ли?
– Довольно – три мешка полные! Давай конкретнее: что ты хочешь спросить?
– Я могу уйти?
– Нако-нец-то! – с акцентом растягивая слово проговорил ковбой. – Конечно: ты не в тюрьме, и я тебя не удерживаю, но не в больничной же пижаме!
Влад замер, осознавая нелепость своего вида, и обескуражено глянул на Шерра. «Действительно, где же моя одежда?..» – мысль лишь порождала неуверенность, но никак не способствовала действию.
– Итак, переходим к формальностям? – Шерр легко поднялся с кресла. – Та комната – моя. Напротив – комната Норы, рядом с ней твоя.
Он распахнул дверь. В комнате располагался инкрустированный письменный стол; несколько стульев в обивке с атласным орнаментом; под стать столу платяной шкаф с большим зеркалом; широкая кровать, застеленная двойным комплектом постельных принадлежностей; две прикроватные тумбочки. В изголовье кровати, выше её деревянной резной спинки, стена имела уступ с утопленными в нём светильниками, рассеянный свет которых падал на стену выше уступа и скользил по ней вверх, создавая по желанию постояльцев мягкий полумрак.
Шерр прервался с интересом воззрившись на Влада, который оторопело поглощал взглядом шикарную кровать, рассчитанную на двоих, потом продекларировал нейтральным тоном:
– Согласно действующим правилам проживания в гостиницах пребывание посетителей допускается до одиннадцати вечера; приглашение в номер одиночных особ противоположного пола категорически не приветствуется.
– Не имею необходимости! – огрызнулся Влад, на что Шерр, казалось, не обратил внимания и продолжал, как ни в чём не бывало:
– Мужская, женская ванные – по коридору, можешь принять душ.
Ванная комната была просторной и, воплощённая в осязаемой реальности, основательно превосходила его идеальное представление о возможном уровне бытовых удобств. Воспоминания двадцатичетырёхлетнего периода его жизни могли воспроизвести лишь туалетную комнату двухкомнатной коммуналки, в которой проживало две семьи, без ванны и горячей воды; общественную душевую студенческого общежития, в котором он провёл последние семь лет, и, как высшее достижение, туалет родительской хрущёвки с совмещённым санузлом, но с ванной и горячей водой.
Ванная, в которой Влад находился теперь, содержала гораздо больше из того, что он мог определить в качестве необходимого для повседневного туалета. В одном углу вместительное джакузи, о котором он имел представление только понаслышке, заменяло традиционную овальную ванну. На противоположной стене, прямо на облицовочных плитках,
