был выстлан весь пол ванной комнаты, и, не удовлетворившись этим исследованием, сунул внутрь корзины руку, которая благополучно, как и должно было быть, уткнулась в гладкое пластиковое дно. Влад постучал костяшками пальцев по дну корзины, проверяя пластик на проницаемость, недоумённо покрутил по сторонам головой, поставил корзину на место и на всякий случай задвинул панель.
Почистив зубы, он безотчётно попытался поставить щётку обратно в держатель подставки: место было занято – там находилась такого же качества новая упакованная щётка. Влад наступил на педаль стоящей под умывальником мусорницы и бросил использованную щётку в блестящую ёмкость. С минуту он удерживал крышку педалью – ничего не происходило. В противоречии чувств лёгкого разочарования и правомочного удовлетворения он шагнул под душ и открыл воду.
Щёлк – раздался звук из-под раковины умывальника. Влад подскочил к умывальнику, заглянул в мусорницу и увидел отражение своего лица в полированном металлическом дне. С раздражением он отпустил педаль и вернулся под душ.
Вода пульсировала: давление водяных струй становилось то сильнее, то ослабевало, температура менялась от холодной до горячей в пределах терпимости, и всё это происходило независимо от его действий. Довольно быстро он перестал крутить краны и попытался расслабиться. И тут его поджидал новый сюрприз: как только он прекратил проявлять активность, свет в ванной начал медленно гаснуть. По мере затухания осветительных ламп видимая поверхность стен, растворяющихся в сумраке, начала фосфоресцировать. Сначала почти незаметный, приглушённый свет изливался из стеновых глубин. Иллюзорно увеличивая их толщу, постепенно усиливался и снова сходил на нет, меняя расцветку. Синтетическая дорожка под ногами тоже светилась, ещё более напоминая пляжный песок с подрагивающими прожилками солнечных зайчиков на мелководье, образованных беспорядочным преломлением потока лучей водной рябью. Появились запахи – их, вероятно, приносила горячая вода и далее, при смене цикла, холодная смывала без следа: цветущие сады; пион, роза и ландыш; свежескошенная трава, напоминающая также запах арбузных корок; родной запах мокрого хвойного леса в период жгучего июльского солнцепёка и тяжеловатый запах редких древесных пород тропических джунглей.
«Не хватает только блюзовой композиции… до «полноты ассортимента», – ленивая мысль всплыла как бы сама собой в абсолютной отстранённости от его ощущений.
В следующий момент он уловил чарующую мелодию, как эхо, на пределе слышимости… а может всего лишь в воображении? Он не знал инструмента, в возможностях которого было производить плавающие звуки такой окраски – что-то от духовых, что-то от человеческого голоса – разве что электронный синтезатор, но мелодия влекла его, словно пригрезилась во сне и он во что бы то ни стало стремился запечатлеть её в слабой от дремоты памяти.
