городов. Отдельные спектакли, такие как «Любовь Яровая», «Платон Кречет», запомнились надолго. Правда, сколько ни смотрел я фильмов и спектаклей, как ни увлекался их героями, у меня не появлялось стремления самому попасть на сцену.
Мой слух не музыкален, что очень огорчало отца. Но мне всегда очень нравились народные песни и классическая музыка, с которыми всех знакомило радио, ставшее тогда вездесущим. Из слов песен запоминались только меткие выражения. Напевал мелодии скверно. Стоявшее у нас пару лет карповское пианино стимулировало освоение мною нотной грамоты и клавиатуры. Не очень уверенно разучивал по нотам найденные дома старые романсы. Даже сочинил сонату и записал ее ноты. Однако такое музицирование кончилось, когда Карповы забрали свой инструмент.
Осталось мне только слушать музыку. Кроме музыкальных передач по радио, очень нравилось посещать еженедельные концерты классической музыки двух молодежных самодеятельных оркестров – струнного и духового в парке Пролетбата. Оркестры были созданы и управлялись талантливым любителем Н.Ф. Каменевым. Через них прошло немало моих соучеников, но я не был уверен в своих способностях и попробовать записаться туда не решился. Чтобы поддержать мой интерес к музыке, папа договорился с поляком-инженером, высланным из Западной Украины в Грозный осенью 1939 г. Он хорошо владел смычком, и летом 1940 г. давал мне уроки игры на скрипке на взятом из школы инструменте. Но вскоре куда-то уехал.
Так что ни петь, ни играть на музыкальных инструментах не научился, но русские и украинские народные песни и классическую музыку полюбил на всю жизнь. И позже их мотивы напоминали мне о различных этапах моей жизни.
В самодеятельных затеях приобрел немало друзей. Первыми были соседи – Виталий Лихачев, Николай Каледин и другие. Заимствуя сюжеты из романов В. Скотта, А. Дюма, Р. Стивенсона, мы играли в рыцарей, пиратов и мушкетеров, изготовляли щиты и доспехи, мечи, копья и шпаги. Затем увлеклись сражениями испанских республиканцев против мятежников-франкистов. Мастерили макеты винтовок и пулеметов, головные уборы республиканцев – «испанки», использовали рвы недостроенной узкоколейки как окопы.
Продолжением этих игр стало устройство мною в нашем подвале в большом бурте, ограниченном досками и заполненным песком, природно-исторических ландшафтов, на которых разноцветными бумажками с соответствующими символами, обозначавшими воинские подразделения и вооружения. Здесь с друзьями разыгрывались известные исторические битвы – от Канн до Брусиловского прорыва. Для этого пришлось шире, чем в школьной программе, познакомиться с античной и Новой историей. Только недостаток информации затруднял моделирование современных боев в Испании, на Халхин-Голе, в Китае. Тогда же прочитал серию книг полководцев и военных теоретиков, издававшуюся Воениздатом: Мольтке, Шлиффена, Клаузевица9.
Одновременно подвал стал и моей лабораторией. Там бывали и
Эти книги довоенного издания пережили отца и целы до сих пор.
