глаза, я посмотрел на свое левое плечо.
Печать Ликтора…
Несмываемая, нестираемая, нанесенная магическими чернилами и намертво въевшаяся в кожу.
Печать, которая подтверждала, что я заключил контракт с Орденом. Она украшала мое плечо уже десять лет, и должна была украшать еще двадцать. Только тогда я получу право выйти в почетную отставку и жить, как обычный человек.
Или служить дальше – если захочу, и Ордену понадобятся мои услуги.
Все ликторы тщательно считали годы до окончания контракта. Строили планы на свободную жизнь. Иногда делились ими друг с другом за стаканом вина. Это стало традицией.
Кое-кто мечтал о семье и уютном поместье. Другие метили в магистры. Отчаянные головы рвались в наемники – бывший ликтор мог заработать сумасшедшие деньги, обучая гвардию какого-нибудь князя или маркиза.
Жизнь после окончания контракта рисовалась нам волшебной сказкой. Она была наполнена сумасшедшим ощущением свободы, которой никто из нас не помнил. В эту сказку не верилось, мы просто мечтали о ней.
Я смотрел на абсолютно чистую кожу своего плеча.
Моя Печать Ликтора бесследно исчезла.
Глава 4
Печать исчезла!
Дело принимало серьезный оборот. Тут уже не до игры в прятки со Старшим магистром.
– Умник, свяжись с Орденом! – резко приказал я.
– Одну секунду, хозяин!
Пять секунд проползли в полной тишине
Затем голос Умника прошелестел:
– Связи с Орденом нет. Я попытался связаться прямо со Старшим магистром – никакого ответа. Как будто…
В голосе Умника я уловил растерянность. И резко спросил:
– Что?
– Как будто Старший магистр умер. И очень давно.
– Свяжись с Ильей!
Прошли еще пять секунд.
– Не отвечает.
– Тоже пропал?
– Кажется…
Голос Умника стал виноватым.
– Понял тебя.
Илья… Ильи больше нет?
Это не укладывалось в голове.
Проклятые демоны!
Я открыл глаза и посмотрел на трактирщика.
– Мясо и пиво отменяются. Принеси стакан воды.
Трактирщик молча развернулся и исчез в кухне.
Когда он вернулся, я спросил:
– Который сейчас год?
Пусть удивляется, плевать! Какая мне разница, что он обо мне подумает?
Трактирщик ответил, ничем не выдав удивления. Спокойный дядя!
А вот о себе я этого сказать не мог. Когда я услышал ответ трактирщика, сердце у меня оборвалось.
Я взял стакан. Сел за стол у окна и сделал глоток. Вода оказалась теплой и затхлой.
Сто десять лет!
Сотня лет пролетела с того момента, как я вошел в аномалию Смерти!
Судя
