за свою необыкновенность…
Не нравились мне ее пророчества.
– Да ну тебя, Ванда, накаркаешь еще!
– Нет, правда. Еще недавно твоя мама говорила.
– Что-что? – вздрогнул я. – Что она говорила. Кому?
– Не переживай! Ничего особенного. Просто жаловалась, что ты такой серьезный растешь… Между прочим очень просила меня, чтобы я, может, по-дружески, по-родственному, подыскала тебе какую-нибудь девушку посмелее. Познакомила с какой-нибудь «хорошей» подругой. Что тебе уж пора развиваться в этом смысле… Я уверена, что она имела в виду никакую не мою подруга, а меня саму!
В этом действительно не было ничего особенного. Это было похоже на маму. Хотя сейчас было как-то неловко это слышать… А вообще, глупо! С чего они решили, что я такой ж правильный, серьезный, сторонящийся женщин, вроде монаха? Я-то как раз всегда ощущал себя совсем другим: готовым на всякие эксперименты, похождения и любовные авантюры.
Вдруг Ванда прыснула от смеха.
– А ты помнишь, как я тебе показывала, как креститься?
Я неопределенно покачал головой. Вот еще вспомнила!
– Может быть, она боялась, что тебя Наталья совратит? – продолжала Ванда. – Или сама Наталья пожаловалась, что ее беспокоит твоя слишком уж явная пылкость по отношению к ней?
– Вот это уже полный бред, – не выдержал я.
– Почему же? – прошептала Ванда. – Рассказала же она твоей маме, как ты прижимался к ней, когда танцевал с ней дне рождения. И как хотел показать, что ты уже не мальчик. Это она по секрету рассказала твоей маме, а та моей.
– Нет, – ужаснулся я, – не может этого быть!
– Чего не может быть? Что ты так удивляешься? Что тут особенного? Это же совершенно нормально. Мамы обожают сплетничать, секретничать о детях. Естественно не относились к этому так уж серьезно. Разве ты никогда не подслушивал, о чем говорят взрослые, как обсуждают нас? Я всегда старалась подслушать.
Это было для меня новостью. При всей моей тщательно разработанной «технологии» слежения, мне не приходило в голову, что мамы обсуждают нас между собой. То есть в этом смысле. А подслушать не случалось. Это был существенный и уже невосполнимый пробел в моих «секретных материалах».
– Ну и что? Что ты еще подслушала? – заинтересовался я. – Я имею в виду – обо мне… – Я не договорил. Я хотел сказать: «обо мне и Наталье». Но Ванда и так все прекрасно поняла.
– О тебе и о Наталье – больше ничего. Пошутили немного – и вот весь разговор…
– Значит, больше ничего? А вообще?
– Да так. Ничего особенного.
– Ну, например?
– Например, обсуждали, не слишком ли много наши мальчики онанизмом занимаются.
Я обомлел.
– Неужели и это обсуждали?!
– А ты думал,
