когда однажды утром тот появился с лицом, настолько обескровленным, что оно казалось зеленым, и объявил, что его подопечный исчез и найти его невозможно ни в доме, ни на кухне, ни на псарне, ни в конюшнях. Кэсерил тотчас же нацепил свой меч, готовый отправиться на поиски вместе с дворовыми, в уме своем разделяя прилегающую к замку местность и город на сектора и квадраты и прикидывая маршруты поиска. Чего можно было ожидать? Что могло произойти с принцем? Он ранен? На него напали бандиты? Может, придется искать его на дне реки? Или в тавернах? А что? Не исключено, что Тейдес, почувствовав себя достаточно взрослым, отправился к жрицам любви. В этом случае он, конечно, сделал все возможное, чтобы оторваться от своих слуг и прилипчивых наставников.
Но не успел Кэсерил изложить все эти варианты секретарю принца, который склонялся к мысли о нападении бандитов, как Тейдес собственной персоной въехал в замковый дворик – мокрый и весь заляпанный грязью, с луком через плечо и в сопровождении мальчика-грума; к седлу его была приторочена убитая лисица. Принц с нескрываемым ужасом смотрел на формирующуюся во дворике кавалькаду.
Кэсерил с облегчением оставил попытки взгромоздиться на коня с помощью подставленной под ноги скамеечки, и вместо этого сел на нее, держа поводья в руках. С нескрываемым любопытством он стал вслушиваться в то, что говорят четверо взрослых мужчин, набросившиеся на мальчика с упреками.
Спрашивать, где он шатался, было бессмысленно – так же, как интересоваться тем, что он делал. Ответ очевиден. Почему вы никому ни о чем не сказали? – такой вопрос был вполне уместен. Тейдез молча слушал вопрошавших.
Когда ди Санда, чтобы перевести дыхание, взял паузу, принц бросил свой окровавленный и бездыханный трофей Битиму и сказал:
– Сними с нее шкуру. Она мне нужна.
– В это время шкура не так хороша, мой господин, – сурово отозвался Битим. – Волос тонкий и выпадает.
Он пощупал соски лисицы, тяжелые от молока, и добавил:
– А убивать мать в сезон Дочери – вообще весьма сомнительное дело. Придется сжечь ее усы, а то дух лисицы придет и всю ночь станет пугать моих собак. А где лисята? Нужно было убить и их: это жестоко – оставить их на голодную смерть. Или вы где-то их спрятали?
Он сурово посмотрел на мальчика-грума.
Тейдес бросил лук на камни дворика и раздраженно бросил:
– Мы искали логово, но не смогли найти.
– А ты! – обратился ди Санда к груму. – Ты же знаешь, что обязан обо всем докладывать мне.
Он начал ругать мальчика в гораздо более крепких выражениях, чем те, с которыми позволял себе обращаться к принцу. Хорошенько отчитав грума, он приказал Битиму:
– Всыпь ему как следует за глупость и нахальство!
– Со всем нашим удовольствием! – сурово сказал Битим и пошел к конюшням, в одной руке держа мертвую лисицу, а в другой – ухо упирающегося грума.
Старшие грумы повели лошадей в стойла. Кэсерил с радостью отпустил своего скакуна и удовлетворенно отметил, что к завтраку он не опоздает.
