не от того, что волокут его по земле и точно больно побьют, а от того, как смотрел на него наставник. Он не видел в мальчике ничего. Будто не живого человека мелкие негодяи тащат, а обычный мешок. Крик застыл в горле фразой: “Никто тебе не поможет”.
Домой он пришел позже обычного, весь мокрый, битый и в грязи, с порога услышал голос наставника:
– Остромир, вели мне младшего обучать. Нет сил на старшего твоего, все как о стенку горох. Да и жена со свету сживет, что ночами пропадаю. Всех одиноких баб извела, всё ловит меня по чужим хатам.
– А как же Ненаш? – удивился посадник.
Все за дверью затихли.
– А как же Мстивой? – неожиданно отозвался материнский голос. Ненаш дрогнул.
– Мелкий он ещё совсем, чего суету разводить, – отмахивался посадник.
– Просьбы Бояны закон, а насчёт жены то что? Горазд лучший учитель! Ему что теперь круглые сутки тут быть? Этот небось и не учится толком.
– Не учится. Лучше не становится, сколько бы не старался, – подтвердил мужик.
– А Воюшке пора начинать, а то время летит, – лепетала Малуша.
– Да хватит вам уже! – рявкнул Остромир, – Подите вон, мне подумать нужно.
На этих словах мальчишка стрелой полетел в комнату и сердце его щемила обида. Сил держаться не осталось и он расплакался так горько,что со щек вся грязь смылась. Сверху доносился легкий стук, то младший брат звал к себе тайным посланием. Ненаш показываться ему не хотел, забрался под кровать и уснул. Бояна выгнала из укрытия перепачканного мальчишку только вечером, когда явилась его будить. Охая и причитая отмыла всю грязь, и обомлела. Все тело в синяках, опухшее лицо, на мальчишке живого места не было.
– Это Горазд сотворил? – ярилась старуха.
Мальчишка обхватил Бояну и замотал головой.
– Кто это сделал? Говори!
– Бабушка, не надо, пожалуйста. Пусть так будет. Оно же все заживет, – он крепко обнимал старуху.
– Говори живо!
– Бабушка, очень прошу, – дыхание его сбилось, из глаз снова покатились слезы, – не говори никому. Пожалуйста, прошу. Прошу. Прошу.
Она укутала мальчишку в теплые одежды, крепко обняла и держала, пока он не перестал плакать.
Тем же вечером на порог явились хулиганы, все сами выпоротые так, что мало не покажется и стали перед посадником извиняться. Остромир тогда громко их отчитал и отпустил восвояси. А позже разрешил Горазду учить только младшего. За старшего поспрашивал у местных вояк, но все поголовно отказались. Тогда пошел к старухе-наставнице за советом.
– Может быть, оно ему и не нужно? спросил посадник.
– Может и не надо. Его спрашивай, – ответила Бояна.
– Ты сама понимаешь, что, как бы он ни старался, это может плохо закончиться.
– Не ожидала от тебя слов таких. Отречься решил? Лучше бы у нас тогда оставили. А то все храбрились. Теперь насильно под богов поведешь его?
– Что
