в том далёком году, кроме одного-единственного. Она его сожгла ещё год назад в порыве гнева и отчаяния. И розовые корки с обрывками фотографий таяли от пламени огня. Чья-то огромная, злая рука уносила то, что ей было всего дороже. Впрочем, он сам ушёл давным-давно. Зачем беречь то, чего уже не существует…?
Страх и ненависть – два разорванных крыла, которые сначала подхватили Нину и понесли к солнцу, а после сбросили в глубокую пропасть. Девушка нашла его номер и вспомнила, с каким трудом он ей достался. Сколько раз она мечтала ему позвонить и что-нибудь сказать ещё тогда, когда Артур не проклинал её. Взаимная ненависть – что может быть прозаичнее? И откуда она только берётся?
Нина и в телефоне подписывала его чужими именами так, чтобы никто не догадался. Девушка думала, что умрёт на месте, если вдруг всплывёт эта страшная правда. Наверное, она просто ещё не осознала тот факт, что мир – это не школьная арена, где признание и уязвимость порицаются. Там за такое нещадно карали. Здесь взаимная любовь делает людей счастливыми. Жить без открытости всё равно, что ходить без ног или смотреть затылком.
Она нашла пару слезливых писем и записочек, а также одно нелепое стихотворение. Распечатав их, девушка вспыхнула чувством стыда, схватила себя за волосы и завопила: «О, Боже! О, чёрт! Какая я была дуууу-раааа!». Строчки плясали между следами слёз и соплей, кое-где пропадали под их натиском, но бодро продолжали свой забег. Влюблённость, описание глаз, рук, слов. Отчего столько нежности к этому неприятному человеку? Отчего столько умиления?
Как странно порою возвращаться к тем нелепым воспоминаниям, которые мы оставили. Нина отчаянно возмущалась, боролась с желанием улыбнуться и воротила нос. Она искала оправдания себе и говорила, что никогда не любила Артура, что это простое совпадение и ей ничего от него не надо. Девушка под гнётом этих двух порванных крыльев, которые тянули её в пропасть, совсем забыла, что только из великой любви рождается великая ненависть.
Она зреет годами, а когда перезревает, и никто не срывает тот плод, который был приготовлен для одного-единственного человека, всё начинает гнить, издавать отвратительный запах и вызывать тошноту. И мы уже сами забываем, что когда-то мечтательно посадили это дерево в надежде накормить того, кто так был нам дорог. Мы поливали его, укрывали от солнца и посторонних глаз, мы ухаживали за ним и тогда, когда сами нуждались в помощи. И в голове жила лишь одна только мысль: «Когда мой возлюбленный будет нуждаться, я накормлю его спелой вишней».
Нина также берегла своё дерево очень много лет, но, кажется, влюбилась в свою любовь и не захотела ею делиться. Или, может, испугалась, но начала отчаянно прятать своё чувство, чтобы никто – не дай Бог – не увидел её душу, не увидел её настоящую. Девушка привыкла жить в своей скорлупе, в своей раковине, куда не было пропуска никому совершенно. И теперь она читала с омерзением наивные строки, которые
