крепнет, крепнет. И вот в какой-то момент она несётся в пропасть. Нина не хочет об этом писать, но решает впервые сказать себе правду: «Артур никогда её не любил».
От этих слов становится больно. Это самые неприятные слова на свете, и их всегда так тяжело слышать – пусть даже от самой себя. Она садится и начинает говорить себе правду. Перечитывает строчку за строчкой и видит доказательство одно за другим. На плечи ложится какой-то тяжёлый груз. Нина снова в том далёком году и верит, что их ждёт счастливое будущее, что они будут вместе. Артур будет катать её на велосипеде, а она сама станет читать ему стихи.
Но он не любит стихи. Он отвернулся, когда она стала что-то воодушевлённо читать ему. Артур делает вид, что ему неинтересно. «Но делает ли он вид или…?» – спрашивает себя Нина и вздыхает. Она влюбилась в него очень давно и пообещала, что когда-нибудь Артур тоже полюбит её. И сколько теперь ей нужно мужества, чтобы говорить себе такие страшные вещи.
Не любит. Всё равно. Не интересна. «А, наверное, не интересна и в самом деле» – в слезах восклицает Нина, заваливается на пол и начинает плакать. Всё, что ей так и не удалось выплакать за эти годы, лезет наружу. Она – по обыкновению своему – забивается в самый дальний угол и, словно маленькая крыска, начинает тыкаться носом и пищать. Затем её горло разрывает крик, полный ненависти и отчаяния.
Она кричит, что тоже хочет быть значимой именно для него. А потом вспоминает, с какой лёгкостью он говорил о расставании, как ласков был с другими и как надменно проходил мимо, смотря поверх её головы и даже не думая задерживаться в её обществе. Слёзы высохли. Нина засмеялась, ей стало весело. Отчего-то после таких приступов гнева всегда смешно! Но смех прервал приступ тошноты, рвущийся откуда-то из глубин её маленького тела.
Ей под руку попалось старое, пожелтевшее письмо, на котором можно было разглядеть отпечатки пальцев, слёз и даже грязи. Почему Нина не заметила его ранее, хотя упорно искала всё, что было связано с Артуром? Она раскрыла конверт нежными пальцами и прочитала письмо, написанное в каком-то приступе ярости, как будто дикий зверь готовился растерзать свою добычу. Нина опустила глаза и посмотрела на последнюю строчку. Но вместо «Ненавижу тебя, чудовище» читает что-то не то, другое, спустившееся к ней откуда-то сверху: «Какой же ты глупый и маленький мальчик. Просто дурак».
Божье крепко,
а вражье лепко
Нанося ущерб себе, мы всегда наносим ущерб другому, потому что мы лжём.
I Глава
– Кать, а Кать? – спросила вдруг Юля, покачиваясь на стуле и тараща большие серые глаза в зеркало.
– Не качайся, я говорю, – строго ответила сестра и посмотрела в окно так, словно хотела увидеть там что-нибудь очень важное.
Там постепенно вступала в свои права весна. Она улыбалась, хохотала в голос, наделяя жизнью
