помочь защищать родину. Тем более что все условия труда были более, чем сносные. Никаких штрафов за невыполненный план – только премии за переработку. Никаких метелей, как во времена ГУЛАГа – тропическое солнце придавало телу отпускной загар. Никаких изуверов-надсмотрщиков – все и вся соблюдали различные конвенции о труде и человечном обращении с работниками. Чуть какая-то жалоба, которую подтвердила проверка – перевод, летящие погоны, передовая. Именно в таком порядке.
«Так поступают фраера35. Готовы батрачить – лишь бы не сидеть. Правильные пацаны не работают. На них пашут другие. Настоящий мужик тот, кто может заставить корячится за себя кого-то другого».
Автобус, наконец, въехал в массивные ворота Карзолки. За ними шёл коридор из проволочного забора, по которому весь конвой продвигался к приёмному пункту.
Вскоре машина остановилась. Всех новоприбывших отстегнули от сидений и снова пристегнули к общей длинной цепи. После вывели из автобуса и с автоматами наперевес проводили внутрь приёмного отделения.
Их встретил просторный холл, который был рассчитан на куда более количество человек. Когда ввели всех новеньких и конвой захлопнул входные двери, из соседнего помещения вышел, почти опираясь на офицера охраны седой, морщинистый старик.
Это был начальник Карзолки, недавно назначенный на этот пост – Нарвалов Прохор Григорьевич. В своё время он долгое время отслужил в армии, потом был членом следственного комитета по военным делам в Новосибирской области. Затем, после большого скандала из-за суда, который осудил невиновного военнослужащего, позже убитого в дисциплинарной воинской части, комитет распустили. Нарвалову ещё повезло устроиться комендантом в тогда ещё действующую колонию строгого режима. Он оттрубил там вплоть до своей пенсии, а после того, когда война с Китаем набрала полные обороты и всех хоть сколько-нибудь годных мужчин призвали, к нему пришёл приказ заступить на службу в Карзолку.
Было видно, что когда-то Нарвалов был почти в два раза крупнее, чем сейчас. Это прослеживалось в его походке. Правда не понятно – спали с него мускулы или жир, который полагается каждой высокой должности в России. Также была заметна военная выправка, однако сейчас он представлял собой удручающее зрелище, особенно для такого молодого парня, как Громов. Нарвалов был сгорбленный, иссохший и, казалось, что он постоянно что-то жуёт.
Он встал перед новоприбывшими и начал говорить:
– Меня зовут Прохор Григорьевич Нарвалов. Я – начальник Исправительной колонии номер…
Его речь оборвал офицер, который приблизился к нему и что-то прошептал на ухо.
– … Карзольской тюрьмы. С сегодняшнего дня вы начинаете отбывание своего наказания. И сколько бы вы здесь ни находились, наши основные правила для всех вас – одинаковы. Осужденные обязаны соблюдать распорядок дня; являться по вызову администрации, давать письменные объяснения по её требованию по фактам нарушения установленного
