сцену Подколесина, который врезался в толпу верхом на
Степане. Подколесин был наряжен в камергерский мундир. Разогнав
дамочек словами, которые в пьесе не значились, Подколесин
возопил:
–– Степа-ан!
Одновременно с этим он прыгнул в сторону и замер в трудной
позе. Кружки Эсмарха загремели.
–– Степа-а-н!!-повторил Подколесин, делая новый прыжок.
Но так как Степан, стоящий тут же и одетый в барсову
шкуру, не откликался, Подколесин трагически спросил:
–– Что же ты молчишь, как Лига наций?
–– Очевидно, я Чемберлена испужался,–ответил Степан,
почесывая шкуру.
Чувствовалось, что Степан оттеснит Подколесина и станет
главным персонажем осовремененной пьесы.).
Как в живописи Филонов стремился создать абстрагированные «формулы» – весны, петроградского пролетариата и т.п., так и Мейрхольд с помощью оголенной сцены, единой установки вместо традиционной кулисно-арочной системы, биомеханики как принципа актерской игры создал фактически созвучный «ветрам времени» театр ХХ века. В постановках классики его главной идейной задачей было осмеяние старого мира, а созданный в 1922 году Театр Революции должен был ставить только современные пьесы с революционным содержанием.
Ставились и спектакли с опорой на дореволюционные, хотя и тоже новаторские приёмы: так, во МХАТе 2 в 1925 г. была поставлена инсценировка Е.Замятиным знаменитого рассказа Лескова «Левша» – «Блоха» режиссером А.Диким с участием прославленных актеров и в декорациях Бориса Кустодиева (как в народном балагане – написанный на занавесе Петербург в виде тульского пряника, игрушечная Тула; но сарказм в изображении ушедшей старой России был и здесь – генералы, из которых сыпался песок, глуповатый царь и пр. «Вот спектакль, который кладет на обе лопатки весь конструктивизм» – воскликнул Луначарский (цит.по.: Сыркина, Костина, цит.соч., с.142).
В 1920-е годы формируется новый тип режиссера-новатора, причем порой в режиссуру приходили из изобразительных искусств (Николай Акимов, Александр Довженко, Сергей Юткевич, Сергей Эйзенштейн и др.).
Фигура Сергея Эйзенштейна представляет особый интерес как режиссера, пришедшего из театра в новое искусство – кино. Сын остзейского дворянина и русской купеческой дочки, красный агитатор, художник и режиссер, он работал декоратором в Первом рабочем театре Пролеткульта, учился на высших режиссерских курсах под эгидой Мейерхольда. Вместе со своим учителем Мейерхольдом Эйзенштейн явился одним из родоначальников т.н.
