ноги. Да что там ноги, чем ближе подходим к тяжелому, похожему на двери лифта, нержавеющему входу в бессмертие, тем больше я превращаюсь в каури-Боба. Джо как бы незаметно чешет задницу, наверное, беспокоит иллюзорный чирей. Что ж, у каждого собственные переживания.
Дежурные передают нас Гаспару и Софье – генетикам, которым мы должны сдать баночки с эякулятом. Софья – голубоглазая, русоволосая и высокая, почти одного роста со мной, и даже под балахонистой наволочкой видно, что у нее покатые бедра и большая грудь. А какого цвета у Гаспара были когда-то волосы, не узнает уже никто в городе. Сколько себя помню, а помню с трех лет, столько оздоровитель и лыс. Он даже плешивей моих колен, на них хоть редкие волоски растут. У генетика круглое лицо с жирной кожей и темно-коричневыми пигментными пятнами, прямо какой-то пережаренный панкейк. Генетики разбирают нас и уводят в отдельные кабинеты. Увы, красивому и чистому человеку сегодня пока не везет. Мне достается панкейк по имени Гаспар.
В кабинете у правой стены стоит кушетка, возле нее шкаф безо всяких запретных дверей с сигнализацией, полный оздоровительного инвентаря, слева окно с видом на Хобби Дом, а посередине стол с двумя стульями. Гаспар садится на один из них и жестом приглашает меня сделать то же самое. Потом включает и настраивает экран напротив панкейка, отгораживаясь таким образом от меня. Но преграда условна и прозрачна: я вижу схему всего города – отзеркаленную, и одинаково круглое со всех сторон лицо генетика. Гаспар находит дом под номером 2028/3, приближает его, увеличивает и сквозь стены проникает внутрь, поднимается на пятый этаж и открывает дверь с моим именем. В виртуальной комнате нет замков, которые срабатывают после моего ухода. Впрочем, там и мебели нет. Там только подробная оздоровительная информация за все мои молодые годы.
– Итак, Боб, – говорит Гаспар. – Последнее обследование ты прошел месяц назад.
– Итак, Гаспар, – отзываюсь я.
– Еще тебе удалили четыре зуба мудрости, – читает он. – Кардиограмма в норме. Кровь тоже. Моча… Кал… Хм-м… У тебя иногда бывает расстройство кишечника?
– Я плохо перевариваю кабачки. Особенно кабачковый суп, – подтверждаю я.
– Как ты себя сейчас чувствуешь? Ничего не болит?
Гаспар встает, идет к шкафу с инструментами, освобождает от упаковки шпатель и долго рассматривает мои вполне здоровые миндалины и высунутый язык. И только добившись от меня четкого рвотного рефлекса, успокаивается и принимается за измерение температуры, а после заносит данные в оздоровительный журнал.
– Боб, как часто за последние две недели у тебя возникала эрекция? – и сам тут же подсказывает возможные ответы. – Пять, семь, десять раз?
– Последние две недели она возникала у меня … я бы сказал, что всегда. И везде.
– Очень хорошо! Просто прекрасно! – хвалит мой член Гаспар.
– Да, эрекция – это просто прекрасно, – соглашаюсь я.
– Ты мастурбировал в последние
