мертвые глаза, вырывал печень у уже безопасных акул, очищал трюмы навсегда застывших парусников от кишок. После, взвесив товар на врущих весах и используя школьную арифметику, обсчитывал еще незагоревших людей с пальмовым раем на рубашках, торговался с поварами местных чистеньких ресторанчиков, и, распродав все, вместе с ракообразным напарником в грязной забегаловке хлебал суп из алюминиевой миски, которую невозможно разбить. Вот такое райское благолепие: выручку сдай хозяину, отмой прилавок от рыбной расчлененки, потом радуйся и ешь варево из лисьих голов, из попугайских хвостов, из грошовых плавников дорогущих гадов, а после дрыхни в комнатке с видом на рынок, в обнимку с мерзким, сладковатым, отравленным солнцем запахом протухших деликатесов. Спи сладко-пресладко в раю на кокосовой шелухе, обернутой мешковиной, спи крепко под шуршание крыс в черном заплесневелом углу, под треск раздавленных вонючих клопов и крабий храп. То ли от укусов постельных насекомых, то ли от однообразия супов стоимостью меньше чашечки крепкого кофе, а то ли просто так, но через год существования в такой райской преисподней у Кихи начался нестерпимый зуд в кулаках.
Были биты обнаглевшие крысы – в бесстыжие усатые морды, были биты кусачие клопы – в кокосовое логово, был бит страдающий апноэ краб – в панцирь. Не помогло, жжение в кулаках лишь усилилось. Тогда Кихи пытался усмирить внутренний бунт алкоголем: не разноцветными коктейлями с кубиками льда, а мутным райским пойлом, жгучим, как гнев самой богини Пеле. Но вместо нисхождения благости и крепкого сна в недрах Кихи закипало что-то огненное и всепожирающее. И ноги несли не на людные неспящие улицы, а на окраины с редкими, очень раздражающими своим ночным одиночеством прохожими. Кихи не курил, но всегда спрашивал закурить. И если сигарет, папирос, сигар или спичек не находилось, обрушивал раскаленные кулаки на равнодушных к его никотиновым страданиям полуночным обитателям рая. А после исчезал во тьме. У женщин и стариков Огонь, хвала доброй Пеле, сигареты не стрелял, исторгнутая лава жгла только некурящих мужчин. Безразлично смотрела на это луна, зевая широкой оранжевой пастью, да безучастно вдалеке тихо мяукала гитара.
Однажды Кихи шел мимо и попросил огоньку у дымивших парней в черных футболках с бейджиками «security». Они стояли у входа в заведение, где извиваются на хромированных стволах змеи – без трусов, но в цветочных венках. А иных змей на островах нет, не верите, спросите у местных, особенно у тех, которые собирают пустые бутылки среди прекрасных орхидей. Бейджики охраняли райских танцовщиц от навязчивых бесплатных поползновений. «Некурящих» было трое, но прикурили они весьма крепко, высекая лицами об асфальт кровавые искры. Казалось, должна была повториться история с барабанной перепонкой. Но, увы, гневная Пеле на сей раз благоволила Кихи. На шепелявые вопли потерявших зубы security выбежал управляющий и вместо того, чтобы вызвать полицию, предложил Огню черную футболку, зарплату выше, чем на рынке, и комнату без крыс, клопов и крабов. Правда, совсем
