личность.
Эгоист Прайд был высокомерен, развратен и горделив, никого не любил, кроме себя, и смотрел на людей свысока. Девушки, которым «посчастливилось» сблизиться с ним, после жалели о своей наивности и в страхе сбегали от него после первой ночи, ведь актёр был невыносим и жесток. Винин был наслышан об ужасах и развратных мерзостях, которые вытворял Прайд, и при каждой встрече с ним обходил его стороной, а Прайд, чувствуя его дискомфорт, умилялся, называя его «ангелком», и постоянно лез к нему с дружелюбием.
Вторым после Обжорова нормальным, по мнению Винина, был двадцатичетырёхлетний издатель Николай Тьюддин – самый младший и самый болтливый парень из всей компании. В его фигуре всё было мягким, розовым и плавным: овальное лицо, немного изогнутые уши с большими мягкими мочками, вздёрнутый нос, пушистые каштановые кудри и задорные розовые глаза. Одевался он всегда уютно, тепло, в его образах доминировал его любимый розовый цвет.
Хотя внешне Тьюддин и выглядел, как наивный мальчишка, характер у него был не самый прелестный: из отрицательных черт в нём преобладали чёрная зависть, лесть и баранье упрямство. Он завидовал чужому успеху, чужой радости, чужому богатству и, обиженный, начинал неустанно болтать только о себе любимом, своих достижениях и делах, вытрясывая из остальных похвалу. В спорах издатель всегда стоял на своём, постоянно перебивал оппонента и даже не хотел послушать иного мнения, считая своё мнение правильным, а чужое – неправильным. Чаще всего ему приходилось признавать свою неправоту, что сильно ударяло по его самолюбию. Винин, в отличие от остальных, часто хвалил Тьюддина и выслушивал его словесный водопад, однако уставал от его чрезмерной активности и молился, чтобы издатель поскорее замолк, но тот начинал болтать всё больше.
В противовес Тьюддину выступал Савелий Жадин – тридцатилетний предприниматель и самый молчаливый человек из всей компании. Вечно хмурый с длинными белыми висячими бакенбардами и волосами, бледной кожей и прищуренными белыми, будто пустыми глазами, одетый в дорогой синий костюм, он, как и остальные, был со странностями и сильно напрягал Винина своим незаметным присутствием, постоянным пересчётом наличных и мимолётными взглядами в чужие кошельки. Всякий раз, как они оказывались рядом друг с другом, писатель слышал едкий металлический монетный запашок, рьяно исходящий от Жадина. Винин ничего не знал о предпринимателе, кроме того, что тот был донельзя жадным, торопливо ходил и неуклюже подбирал упавшие из чужих карманов монетки и купюры.
Осталось очертить последний портрет, прежде чем мы вернёмся к вечеру. Григорий Хамлов, главный инициатор гулянок, был двадцатидевятилетним циничным вредным критиком и неплохим художником, считался почитаемым лицом в узких кругах, к чьему мнению прислушивались и обращались. Но по характеру Хамлов был страшным человеком: его агрессия не знала предела. Его выводила из себя любая мелочь, и в гневе его лицо искажалось, краснело
