Курительная трубка, из ее чашки вьется дымок.
Ранд встретился с девушкой взглядом, и, даже несмотря на узы, Мин поразилась тому, что́ увидела: эти серые, похожие на самоцветы глаза стали глубже, а вокруг них появились едва заметные морщинки. Или они уже были там? Нет, такие морщинки ему не по возрасту.
Да и глаза уже не были молоды. Глядя в них, Мин чуть было не запаниковала: Ранд ли это, или того прежнего, любимого ею Ранда похитили, подменили не человеком, а древней силой, которую Мин не способна ни узнать, ни познать? Неужели она все-таки потеряла своего Ранда?
А потом он улыбнулся, и его глаза, по-новому глубокие, стали… его прежними глазами. Именно этой улыбки Мин так давно ждала: улыбки, гораздо более уверенной, чем когда все только начиналось между ними, но и ранимой, позволяющей заглянуть в недоступные другим закоулки его души – те, где Ранд оставался юн и непорочен.
Мин подбежала и бросилась ему на шею:
– Ты, болван шерстеголовый! Три дня! Где ты пропадал целых три дня?!
– Существовал, Мин, – ответил он, заключив ее в объятия.
– Я и не знала, что существовать – такая уж сложная задача.
– Для меня – да. Иногда. – Он умолк, и она удовольствовалась объятиями. Да, это был тот же человек. Он изменился – причем к лучшему, – но остался Рандом. Мин прильнула к нему, и плевать, что вокруг собираются все новые и новые люди. Пусть себе смотрят.
Наконец она выдохнула и нехотя отпрянула:
– Ранд, Аланна исчезла. Сегодня, совсем недавно.
– Да, я почувствовал, как она уходит. Куда-то на север. В Порубежье. Быть может, в Арафел.
– Ее могут использовать против тебя. Чтобы узнать, где ты находишься.
Он улыбнулся. О Свет! Как же приятно снова видеть его улыбку!
– Тени больше не надо искать меня, Мин. И не понадобится. Отныне все ее глаза неотрывно следят за мной, и так будет, покуда я не лишу ее зрения.
– Что? Но, Ранд…
– Все хорошо, Мин. Прошли те времена, когда Тень могла заставить меня умолкнуть, не привлекая внимания, и так победить. Противостояние неизбежно, и порождающий лавину вопль уже прозвучал.
Казалось, Ранд был охвачен пламенем жизни, и оно пьянило, и оно вызывало трепет. Обняв Мин левой рукой – той, что оканчивалась культей, – Ранд повернулся к айильцам:
– У меня есть тох.
Те стояли молча, хотя во внутреннем дворе царил хаос.
«Они подготовились к этой встрече», – подумала Мин. Айильцы не проявляли враждебности, но и не разделяли охватившего Защитников Твердыни возбуждения. По мнению тайренцев, Ранд вернулся, чтобы вести их на Последнюю битву.
Наконец вперед выступил Руарк:
– В Пустыне водится зверек под названием мигерлинг. Он похож на крысу, но куда глупее. Посади его рядом с зерном, и мигерлинг бросится к нему, невзирая
